– Очень жаль, господин де Бове, что вы не потрудились расспросить начальника охраны Плоскогорья. Он показал бы вам мое письмо, и вы не потратили бы столько драгоценного времени на беспочвенные обвинения. Бочку отправили пустой, а вернули полной. В конечном счете недопонимание произошло по моей вине целиком и полностью, должен это признать… Нельзя запечатывать пустую бочку, иначе возникнут неприятности. В свое оправдание скажу, что запечатал ее ради экономии времени. Оставь я одну бочку без печати, стража у ворот непременно ее бы заметила, вытащила, стала изучать, что весьма задержало бы обоз. Он и так задержался с выездом, а путь предстоял далекий. На самом деле, я заботился о ваших людях, де Бове. Примите мои самые искренние извинения.

Выслушав самые притворные извинения, Ланселот выпятил квадратную челюсть так, что чуть не вывихнул ее. Наймит трижды ударил скипетром в пол и вынес решение:

– Невиновна. Немедленно снимите наручники с посыльной. Госпожа, примите наши общие извинения. Мои и господина де Бове. Следует выплатить компенсацию за клевету, не так ли, мой дорогой Ланселот? Десять процентов вашей месячной платы и десять процентов моей будут переведены на ее счет. Согласны? Я так и думал. Заседание окончено.

Наймит прекрасно знал, что все деньги пойдут на нужды мятежников. И радовался не только тому, что сам окажет финансовую помощь государственным преступникам. Куда больше его забавляла субсидия от начальника мушкетеров. Ланселот вовсе не разделял его энтузиазма. Вердикт привел его в лютую ярость. Он явился в Тронную залу в полной уверенности, что победит, а уходил с уязвленным самолюбием и отощавшим кошельком.

– Желаю вашему колену скорейшего выздоровления, – галантно заключил свою речь Наймит. – Король с удовольствием поручит вас заботам самого опытного врача.

Доктор Рикар открыл было рот, но тут же уткнулся носом в плоеный воротник. Ему тоже нечего сказать в свою защиту. А Наймит провожал всех присутствующих до дверей Тронной залы. Чем скорее, тем лучше. Король не должен узнать об этом суде. Эсме не станет болтать. Рикар привычно проглотит унижение. Ланселот постарается позабыть неприятный эпизод как можно скорей и то же посоветует своим людям.

Наймиту оставалось спрятать скипетр в тайник, известный ему одному. Только он смог придумать такое необычное хранилище и не боялся туда проникать время от времени. Но, когда из залы вышли все, включая слуг, советник позволил себе небольшую вольность: все-таки посидел некоторое время на троне. Сиденье, мерцающее драгоценными камнями, не слишком удобное, зато с возвышения, сооруженного Жакаром, открывался впечатляющий вид на великолепную залу.

Между тем Наймит любовался вовсе не Тронной залой. Он все еще восхищался воображаемым дивным пейзажем.

67

После суда Эсме мысленно вновь и вновь возвращалась в Тронную залу. Она спаслась! Спаслась чудом! Еще чудеснее то, что спас ее Наймит. Эсме уходила с легким сердцем, счастливая. Ведь прекрасный рыцарь из дальних стран прилетел к ней на помощь. Араш принес в королевство Краеугольного Камня надежду. Впервые в жизни Эсме позволила себе надеяться на лучшее. Ясно увидела свет в конце туннеля. Пустила Зодиака в галоп по равнине прямо навстречу солнцу. Долго нежилась в ванне в служебном крыле и позволила себе три порции десерта за ужином. Спала как младенец, проснулась довольная. Поняла, что опять страшно проголодалась, и радостно предвкушала завтрак.

Жаль только – счастье продлилось недолго. Эсме предпочла бы отправиться на Белый остров, лишь бы не случился весь этот ужас. Она спустилась на кухню в лучезарном настроении, как вдруг кто-то потянул ее за рукав.

– Лаванда? Что случилось? Ты плачешь?

– Габриэль тебя разыскивает повсюду.

– Зачем?

Лаванда нервно поправила чепец. Глаза и нос у нее заметно покраснели.

– Иди, он сам тебе скажет.

Крошка-горничная развернулась на каблуках, подобно Манфреду. Семейная выучка. Эсме набрала гору хлебцев и отправилась в конюшню. Если бы она знала, что произошло, у нее сразу пропал бы аппетит. А так она не спешила, уверенная, что Габриэль всего лишь отправит ее к госпоже Лебель за новым тайным посланием. Как обычно.

Но уже на пороге конюшне Эсме встревожилась: что-то не так. При виде нее конюхи мрачно опустили головы. Габриэль сразу обнял ее. В больших красивых голубых глазах стояли слезы.

– Эсме, я… Не знаю даже, как сказать… Эсме… В прошлый раз обкорнали хвост, а теперь…

Эсме не стала ждать продолжения. Ринулась в стойло Зодиака. Тот пластом лежал на подстилке. Эсме склонилась над ним, не решаясь притронуться. Конь дрожал, дергал головой, заводил назад уши. Совсем плох.

– Ноги, – тихо произнес Габриэль.

– Ноги? Что значит ноги? При чем тут ноги?

– У него переломаны ноги.

Эсме вцепилась Габриэлю в горло.

– ПЕРЕЛОМАНЫ? НОГИ? У ЗОДИАКА? ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, ГАБРИЭЛЬ?! КАК МОГЛО ТАКОЕ СЛУЧИТЬСЯ? КАК?! КАК?! КАК?!

Эсме старалась удержать слезы, но они хлынули потоком. Габриэль положил огромные руки ей на плечи, надеясь хоть немного успокоить. Куда там!

– Кто-то приходил в конюшню.

– КТО? КОГДА?!

– Если бы я знал, Эсме… Мы никого не видели. Кто-то приходил ночью. А утром я нашел Зодиака вот таким. Звери перебили ему колени палкой. Или дубинкой. Или колом…

Габриэль осекся, руки отяжелели.

– Делать нечего, теперь ничем ему не поможешь…

– Мы его вы́ходим, Габриэль, – решительно заявила Эсме, резко сбросив руки главного конюха с плеч.

– Ты знаешь не хуже меня, что бывает в этом случае с лошадьми.

– Не с Зодиаком.

– Да ты посмотри на него, он страдает!

– ГОВОРЯТ ТЕБЕ, НЕ С ЗОДИАКОМ! – крикнула Эсме, бросилась к коню и спрятала лицо в его гриве.

Габриэль стоял возле стойла, опустив руки. Лошадь со сломанными ногами… Если сумеет встать, еще можно на что-то надеяться, но какой ценой и зачем? Если лошадь не держат ноги, надо поднять ее, подвесить на ремнях. Уход за ней стоит целое состояние. Зодиаку сломали не одну ногу, а две. Нарушено кровообращение. Все кончено. Надежды нет.

– Он уже не молоденький, – прибавил Габриэль.

– ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ ЭТИМ СКАЗАТЬ? – заорала Эсме с покрасневшими пылающими глазами. – Насколько мне известно, твоя матушка тоже немолода, но ты ведь не собираешься ее убить за это, нет?

Не важно, сколько лет Зодиаку. Ради него она бросит работу, все бросит. Ведь она – его лучший друг. Единственный друг.

– Друзей тоже не убивают, – пробормотала Эсме и снова уткнулась в гриву.

Габриэль стоял, не зная, что делать. Затем взялся за привычную работу. Прошел день, наступил вечер. Посыльная и Зодиак по-прежнему лежали на подстилке. Их беда давила нестерпимой тяжестью Габриэлю на плечи, что бы он ни делал. Вилы не поднять, охапка соломы пудовая, атмосфера невыносимая. Другие посыльные исполнили все поручения, не желая тревожить Эсме. Прежде они ей завидовали, недолюбливали ее, однако у всех были лошади. Каждый знал, что значит потерять друга.

Эсме ночевала в стойле. Она не собиралась подавать жалобу, прибегать к помощи правосудия, рыдать у кого-нибудь на плече. Посыльная нажила немало врагов, работая на Жакара. Слишком много подозреваемых. Искать виновного – наживать новые