А поскольку подруга живет у рынка, то по сути является аналогом соседа из «Смотрин», где описывается пир горой. Вспомним также исполнявшуюся Высоцким песню «Может, для веселья, для острастки…» на стихи В. Дыховичного: «.Добрый молодец заведовал Главбазой, / Очень добрый молодец он был. / И при нем в Глав-промпитания / Была старуха-няня, / И она была чудесна и мила — / Она без всяких тары-бары / Раздавала всем товары: / Этому дала и этому дала…».

Соответственно, смысл второй строфы из «Песни Саньки» сводится к тому, что лирический герой не ходил на веселья, устраиваемые советскими чиновниками и не «подпевал» им, «хоть петь умел звонко». В «Смотринах» произойдет развитие этого мотива: лирический герой уже пойдет на «пир горой», устроенный его соседом и будет там петь (правда, не по собственному желанию): «К подруге не ходила — / Ей не до песен было, — / Веселье и успех / В почете не у всех» — «И я пошел — попил, поел — / Не полегчало».

Интересные параллели выявляются между «Песней Саньки» и написанной через год «Песней Г еращенко» (для спектакля «Последний парад»), где лирический герой выступает в образе детектива: «Подруга, блондинка, / Та, что живет у рынка: / Как день — так вечеринка, — / Веселье там и смех» = «Другие люди пьют всем горестям назло, / Гуляют всласть по ноябрю и маю». Такая же картина описывалась в вышеупомянутом «Дне рождения лейтенанта милиции в ресторане “Берлин”»: «А за соседним столом — компания, / А за соседним столом — веселие». И во всех этих произ-изведениях герой (героиня) противопоставлен этому веселью: «А она на меня — ноль внимания, / Ей сосед ее шпарит Есенина» (1965), «К подруге не ходила — / Ей не до песен было, — / Веселье и успех / В почете не у всех» (1967), «Я ж не сижу за праздничным столом, / Хожу кругом и в окна наблюдаю» (1968). Причем между двумя последними песнями наблюдается еще одно сходство: «Всегда одна сидела, / А если бы запела, — / Имела бы успех, / Пожалуй, не у всех» /2; 355/ = «Не пью, конечно, не пою, а наблюдаю» /2; 389/.

Теперь обратимся к началу «Песни Саньки»: «У моря, у порта / Живет одна девчонка, — / Там моряков до черта / Из дальних разных стран, / Загадочных стран. / И все они едва ли / Девчонку эту знали, / Одни не замечали: / Мол, не было печали, — / Ну а другим, кто пьян, / Скорее бы — стакан».

Такое же место проживания героини (героя) — у моря — встречается в ряде других произведений: «И вдруг это море около, / Как будто кот наплакал! / Я в нем, как мышь, промокла, / Продрогла, как собака» /4; 102/, «Хоть родился у реки /ив рубашке я» /3; 52/, «На реке ль на озере / Работал на бульдозере» /2; 121/.

А в словах: «И все они едва ли / Девчонку эту знали», — воплощен мотив безвестности Высоцкого: «Простой безвестный гений / безвременно угас» /4; 144/, «Быть может, о нем не узнают в стране / И не споют в хоралах» /1; 198/, «Обо мне не напишут некролог / На последней странице в углу» /1; 75/, «Забудут нас, как вымершую чудь» /5; 294/. Кроме того, в строке «Одни не замечали…» заключен мотив игнорирования властью поэта: «И не отмахиваться, будто меня не существует…» /6; 408/, «“Таких имен в помине нет: / Какой-то бред — орленок Эд…” — / Я слышал это, джентльмены, леди!» /4; 109/, «Ах, проявите интерес к моей персоне!» /4; 120/, «Почему вы никогда не отвечаете мне? Что я, не человек, что ли?!» /6; 33/.

Что же касается строк «Ей не до поцелуев — / Ведь надо бить буржуев!», то они повторяют мысль из написанной примерно в это же время песни «Аисты»: «И любовь не для нас — / Верно ведь?! / Что нужнее сейчас? / Ненависть!».

Однако самым ранним стихотворением, которое является предшественником «Смотрин», можно считать набросок 1964 года. И действие в нем, как ни странно, происходит в лагере, а лирического героя и других заключенных вызвали для того, чтобы они развлекали высокопоставленное начальство: «Там были генеральши, были жены офицеров» /1; 102/ = «Там у соседа — пир горой, / И гость — солидный, налитой»; «Там хлопало шампанское, там булькала мадера» = «Рублей на сто мадер одних» (АР-3-62); «Пришла пора спокойная — как паиньки сидим» = «А я сидел с засаленною трешкой»; «Сегодня пусть начальницы вовсю повеселятся, / А завтра мы начальников вовсю повеселим» = «Он захотел, чтоб я попел, — / Зря, что ль, поили?!».

***

Необходимо также сопоставить «Смотрины» с «Путешествием в прошлое» (1967), поскольку в обоих произведениях наблюдается похожая обстановка: в «Смотринах» — свадьба, пир; в «Путешествии» — застолье, и действие происходит в гостях у сильных мира сего, устроивших у себя «гулянку» и пригласивших лирического героя, чтобы он развлекал их своими песнями. Но если в «Путешествии» герой, напившись, взбунтовался и начал крушить все подряд, проявив таким образом свое отношение к происходящему, то в «Смотринах» он внешне присмирел: «А я стонал в углу болотной выпью…», — хотя перед этим тоже расстроил свадьбу («Я пошептал на ухо жениху, / И жениха как будто ветром сдуло…»).

В «Путешествии» герой «песни орал» под гитару, а в «Смотринах» — под гармошку: «В обнимочку с обшарпанной гармошкой — / Меня и пригласили за нее». Вскоре эта гармошка будет упомянута в черновиках «Скоморохов на ярмарке» (1974), где лирический герой также выступит в образе шута, развлекающего гостей, но уже не только высокопоставленных, а всех желающих: «Пусть гармонь моя неугомонная / Переливами, переборами <…> Пой ты, гармонь моя неугомонная!» (АР-12-103). Но почему гармонь неугомонная? Да потому, что еще в песне «Про нас с гитарой» (1966) поэт говорил: «Гитара опять / Не хочет молчать — / Поет ночами лунными». Да и в песне «Ошибка вышла» (1976) лирический герой скажет: «Я не смолчу, я не утрусь».

Интересно также, что в основной редакции «Скоморохов на ярмарке» автор, по сути, обращается к самому себе: «Ты очнись, встрепенись, гармонист, / Переливами щедро одаривай!», — что напоминает его обращение к другому своему двойнику — из стиховорения «Набат» (1972): «Бей же, звонарь, / Разбуди полусонных…».

Но вернемся к сопоставлению «Путешествия в прошлое» и «Смотрин», в которых герой подвергается насилию со