в нормальном состоянии, то приветствует «тех, кто в омут с головой» (поскольку сам относится к таким людям): «С головою бы в омут — и сразу б / В воду спрятать концы, и молчок!» («Копошатся — а мне невдомек…», 1975), «В прорубь надо да в омут, но сам, а не руки сложа!» («Снег скрипел подо мной…», 1977), «Бросаюсь головою в синий омут» («Реальней сновидения и бреда…», 1977), — и сорвиголов: «Здесь с почетом принимают / Оторви-, сорвиголов» («Баллада о вольных стрелках», 1975), «Без всяких трудностей ты попадешь сюда, / А мы уж встретим по закону, честь по чести» («Марш антиподов», 1973), «Я люблю загульных, но не пьяных, / Я люблю отчаянных парней» («Палата наркоманов», 1969).

Для сравнения — несколько таких «отчаянных» поступков со стороны самого лирического героя: «Из-за тебя под поезд прыгал я» /1; 120/, «Не то чтоб мне не по годам — / Я б прыгнул ночью из электрички, / Но я не еду в Магадан, / Забыв привычки, закрыв кавычки» /1; 166/[798], «Ты думаешь, что мне не по годам <…> Могу уехать к другу в Магадан» /2; 97 — 98/ («Из-за тебя под поезд прыгал я»[799] = «Я б прыгнул ночью из электрички»; «Не то чтоб мне не по годам» = «Ты думаешь, что мне не по годам»; «Но я не еду в Магадан» — «Могу уехать к другу в Магадан»).

А в «Песне конченого человека» имеется очень важная строка: «И не волнует, кто кого — он или я». Очевидно, что здесь используется прием персонификации власти в образе противника лирического героя. А сам герой настолько глубоко находится в состоянии депрессии, что его уже не волнует результат этой борьбы, которая является делом его жизни. Поэтому в начальном варианте песни говорилось: «Свободный ли, тугой ли пояс — мне-то что? / Я пули в лоб не удостоюсь — не за что!» /3; 346/. «Не за что», так как он не участвует в борьбе с властью, но когда участвует, то его застреливают именно «в лоб», как, например, лагерные охранники в «Райских яблоках»: «Херувимы кружат, ангел выстрелил в лоб аккуратно, / Неужели им жаль, что натряс я ледышек с дерев?! / Впрочем, выстрелу рад — ускакал я на землю обратно, / Вот и яблок принес, их за пазухой телом согрев» /5; 510/.

В разбираемой песне у лирического героя «не ноют раны да и шрамы не болят

- / На них наложены стерильные бинты». А за год до этого в «Балладе о брошенном корабле» рассказывалось, как эти раны были нанесены: «…Так любуйтесь на язвы и раны мои. / Вот дыра у ребра — это след от ядра, / Вот рубцы от тарана, и даже / Видно шрамы от крючьев — какой-то пират / Мне хребет перебил в абордаже». И если в здесь герой говорил о ветрах: «Захлебнуться бы им в моих трюмах вином», — то в «Песне конченого человека» он уже скажет о себе: «Вино не будит, не пьянит, а как-то так» (АР-4-150). Вот еще две переклички между этими произведениями: «Мои мачты — как дряблые руки» = «Провисли нервы, как веревки от белья»; «Задыхаюсь, гнию

— так бывает» = «Мой лук валяется со сгнившей тетивой».

Возможно, «Песня конченого человека» написана еще и с профилактической целью — не дать себя окончательно поглотить состоянию депрессии, найти силы и продолжить борьбу. Поэтому в том же 1971 году Высоцкий собирался сыграть роль диссидента, сбежавшего на Запад, в фильме Александра Стефановича и Омара Гваса-лия «Вид на жительство». По словам Стефановича, исполнив «Охоту на волков», он «закончил, отложил гитару, сказал: “Это же про нас, ребята, это о том, как эти сволочи нас убивают. И ваш парень, который бежит на Запад, — это ж про него. Это же я вырываюсь… — То есть он себя уже ассоциировал с нашим персонажем. — Я вырываюсь за эти ненавистные красные флажки, я там, за горизонтом, за пределами!»[800].

Тогда же пишется «Горизонт», где лирический герой вновь стремится оказаться «за горизонтом, за пределами» и при этом вырывается из многочисленных запретов: «Я голой грудью рву натянутый канат, — / Я жив! Снимите черные повязки!».

Так было положено начало автомобильной серии песен, что связано с появлением у Высоцкого своего автомобиля (19 марта 1971 году Валерий Золотухин записал о нем в дневнике: «Приехал на “фиате” собственном»-[801]).

Во всех этих произведениях поэт в образной форме говорит о своих взаимоотношениях с властями.

В «Горизонте» он заключает с ними пари: «Условье таково, — чтоб ехать по шоссе, / И только по шоссе — бесповоротно». Цель этого пари: «Мой финиш — горизонт, а лента — край Земли, / Я должен первым быть на горизонте!». Власти же постарались уничтожить следы предшествующей борьбы: «Чтоб не было следов — повсюду подмели».

А герой решает доказать, что человек может достичь невозможного. Важно, однако, отметить, что пари это не добровольное: «Кто вынудил меня на жесткое пари…». Оказывается, у него не было выбора: с самого начала он задыхался в атмосфере несвободы и поэтому затевает бешеную гонку. Такая же ситуация — в стихотворении 1973 года: «Мы без этих машин — словно птицы без крыл. / Пуще зелья нас приворожила / Пара сот лошадиных сил / И, должно быть, нечистая сила».

После вступления мы переносимся в ситуацию гонки, когда герой движется по шоссе, и действие разворачивается одновременно с его монологом: «Наматываю мили на кардан / И еду параллельно проводам, / Но то и дело тень перед мотором — / То черный кот, то кто-то в чем-то черном».

Однако Высоцкий не верил в приметы: «Но плевать я хотел / На обузу примет» /5; 45/, «Но плевать на приметы, ведь мы — на виду» /5; 347/, «Мы на приметы наложили вето» /5; 117/, «В приметы я не верю, приметы — ни при чем» /1; 194/, «Запоминайте: / Приметы — это / Суета» /5; 96/, «Не верю я приметам, — да чего там» /5; 557/.

Черные тени и черные коты пытались сбить героя с пути, чтобы он свернул с шоссе и проиграл пари (в черновиках встречается такой вариант: «Но черные коты, как ни сигналил, / Намеренно шоссе перебегали» /3; 360/). Но герой знает все эти и другие нечестные приемы своего противника: «Я знаю — мне не раз в колеса палки ткнут. / Догадываюсь, в чем и