на время нужды. Начальство над этой ратью хотя принадлежало прежде всего посаднику и тысяцкому, однако народное вече рано присвоило себе право назначать воевод по своему усмотрению.

При всем широком развитии вечевого начала в Великом Новгороде не должно преувеличиваться значение его народного веча. Это была высшая правительственная и судебная инстанция; но она произносила только окончательные решения; а между тем должно же было существовать какое-либо учреждение, которое обсуждало, исследовало и выясняло всякое важное дело прежде, нежели оно поступало на решение народного собрания. Посадник и тысяцкий были заняты текущими административными заботами и судебными разбирательствами. Хотя посадник председательствовал в народном собрании и предлагал вопросы на его рассмотрение, но не мог, конечно, он один заранее обсудить их и подготовить решение в том или другом смысле. Во всех народоправлениях обыкновенно встречаем мы постоянное коллегиальное учреждение, которое занималось высшими государственными вопросами и пользовалось большей или меньшей степенью власти, смотря по степени развития самого народоправления. В Спарте оно герузия, в Афинах совет или вуле, в Риме сенат, в итальянских республиках сеньория, в немецких вольных городах рати так далее. По некоторым признакам имеем право заключить, что Великий Новгород также не был чужд подобного учреждения или подобного совета. Но если и весь его политический строй, и само народное вече не приобрели определенных, строго выработанных форм, то еще менее выработалась здесь определенная и постоянная форма высшего правительственного совета. Поэтому в летописях мы находим более намеки на его существование, чем ясные, положительные указания. Скорее, такие указания встречаются в иноземных источниках, именно в грамотах Ганзейских городов, которым нередко приходилось иметь дело с названным учреждением по своим торговым делам и привилегиям. Судя по новгородским летописям, этот совет или собственное его ядро, кроме состоящих на должности высших сановников, то есть степенного посадника, степенного тысяцкого и кончанских старост, составляли так называемые старые посадники и старые тысяцкие, число которых, при известной частой смене сановников, могло простираться до нескольких десятков человек. А если взять в расчет указания ганзейских грамот, то в состав совета, по-видимому, входили главы всех боярских фамилий; в одном случае число членов совета или думы определено (скорее преувеличено) в 300 человек. Те же указания называют их «золотыми поясами»; такие украшенные или шитые золотом кушаки, вероятно, составляли отличительную внешнюю черту знатного и богатого сословия. Следовательно, этот совет, в сущности, был не что иное, как Боярская дума, встречающаяся во всех древних русских княжениях. Сначала и собиралась она на городище, то есть подле князя; а когда сами князья перестали там жить и посылали туда своих наместников, приблизительно с XIV века, то и боярская дума стала собираться на владычном дворе, который в это время сделался важнейшим сосредоточением правительственной деятельности в Великом Новгороде. Каково бы ни было взаимное соперничество бояр в некоторых отношениях, все-таки они имели многие общие сословные интересы, которые заставляли их нередко сплачиваться и дружно отстаивать свое значение и свои привилегии против народной толпы. Поэтому Боярская дума не только ограничивала власть высших сановников, но и оказывала несомненное влияние на народное вече, и в тех случаях, когда действовала дружно, склоняла его решения согласно со своими видами. Как народное вече препятствовало развитию самого народного веча; она не давала утвердиться охлократии или полному господству толпы, хотя из этой толпы часто выдвигались люди, отличавшиеся своим «кричанием на вече», или так называемые «худые мужики вечники».

Что касается до областного подразделения Новгородской земли, то в эпоху татарскую она усвоила себе деление на пятины, то есть на пять частей, каковы: Водская или область чудского народца води, простиравшаяся от Новгорода к Финскому заливу, Ладожскому озеру и далее на север от последнего; Обонежская, длинной полосой тянувшаяся от Ильменя через Онежское озеро к самому Белому морю; Бежецкая, занимавшая юго-восточную часть Новгородской земли; Деревская — между реками Метой и Ловатью; Шелонская — между Ловатью и Лугой. Вне этих пятин лежало Заволочье, или Двинская земля. Деление Новгородской земли на пятины находилось в связи с известным делением самого Новгорода на пять концов: каждая пятина в правительственном отношении была подчинена начальству соответственного ей конца. Пятины, в свою очередь, подразделялись на волости и погосты[74].

Псковская община, естественно, устроилась по образцу Великого Новгорода, как бывший его пригород. Но уже великая разница в объеме и географическом положении их земель должна была во многом отразиться на их внешней истории и внутреннем складе.

Когда Псковская область выделилась из общего состава новгородских владений, то обнимала только юго-западную их окраину. Она представляла довольно узкую полосу вдоль по течению реки Великой с ее притоками и по восточному прибрежью озер Псковского и Чудского. В длину эта полоса простиралась верст на триста, а в ширину только местами доходила до сотни верст. Меж тем как новгородские пределы терялись в неизмеримых пустынных пространствах севера и востока, откуда не угрожала им никакая внешняя опасность. Псковская область, напротив, была со всех сторон стеснена более или менее неприязненными соседями и не имела возможности расширять свою территорию ни в какую сторону. По своему положению, будучи предназначена служить передовым оплотом всей Русской земли против ливонских немцев и литвы, Псковская община по необходимости должна прилагать особую заботу о сооружении военных укреплений. Поэтому пригороды ее не были такими же промышленными и торговыми пунктами, как новгородские пригороды вообще; это был ряд небольших, но хорошо укрепленных городов. Они располагались главным образом по реке Великой, каковы: Опочка, на верхнем ее течении, отстоявшая на 120 верст от главного города; потом вниз по течению Воронач, Остров, Котельно и Володимирец; последний при самом впадении Великой в Псковское озеро. Вблизи Великой по ее притокам стояли Врев и Кошкин городок по правую сторону, Вышгородок и Велье по левую. В северном углу псковских владений на прибрежье Чудского озера лежал Гдов. Все это были города, более или менее построенные самими псковичами для обороны своей земли. Но в числе пригородов находился также Изборск, который был древнее самого Пскова. Расположенный на высокой горе, верстах в тридцати на юго-запад от Пскова, почти на самой ливонской границе, Изборск был укреплен плитяными стенами и много раз с успехом выдерживал осаду немцев.

Но главную военную опору Псковской земли составлял сам город Псков; по своему положению на высоком берегу Великой, в углу, образуемом впадением в нее Псковы, и, в особенности по своим массивным каменным стенам, он в те времена представлял едва ли не наилучший