укрепленный город в целой Руси. Вершину помянутого угла занимал Кром или Детинец, огороженный тремя стенами; из них та, которая шла от Псковы к Великой, называлась персями или передней; а на стрелке этого треугольника возвышался Кутный костер, то есть угловая башня. Пространство между персями и параллельной с ней Довмонтовой стеной называлось Охобнем. А вне Крома и Охобня, опять между Пековой и Великой, помещался посад, или собственно город Псков (называвшийся также Застенье), в свою очередь огороженный каменной стеной с кострами или башнями; впоследствии и часть города, лежавшая на другой стороне Псковы, или так называемое Запсковье, также обнесена была каменной стеной. Подобно Новгороду, Псков разделялся на концы. В XV веке, когда он достиг наибольшего своего объема, в нем считалось шесть концов: Боловинский, Торговский, Городецкий, Опоченский, Остролавецкий и Богоявленский (Запсковье). Детинец или Кром, с его главной святыней, Троицким собором, так же как и Новгородский кремль, составлял особую часть, то есть не входил в состав концов. Как в Новгороде княжий двор, или Ярославов, находился подле главного Торговища, так и в Пскове княжеский двор стоял неподалеку от Торга, в Торговском конце. Хотя здесь также был и загородный княжий двор, соответствовавший новгородскому городищу, но князь Псковский обыкновенно жил в самом городе. Городской княжий двор в Пскове, с его большой или судебной избой, не сделался местом народных вечевых собраний, как Ярославов двор в Новгороде. Псковское вече происходило в детинце, подле Троицкого собора, и созывалось звоном одного из соборных колоколов; а колокольня соборная помещалась на помянутых выше персях или на стене, отделявшей верхнюю часть детинца от нижней, или Довмонтовой. На вечевой площади стоял возвышенный деревянный помост или степень, на которой во время совещания сидели князь, посадники и другие правительственные лица и с которых они обращались со своей речью к народу. На соборных сенях, в одной из верхних церковных камор, помещался вечевой архив или ларь, то есть сундук с вечевыми грамотами, хранением которого заведовал особый чиновник, или ларник.

При своем небольшом объеме и при отсутствии значительных, богатых пригородов Псковская земля получила более сплоченный (более централизованный) характер, нежели земля Новгородская. В первой мы не видим таких местных стремлений к обособлению, какие встречаем во второй, вроде Заволочья (и самого Пскова). Пригороды псковские, построенные самим Псковом как его военные колонии, пользуются гораздо меньшей самостоятельностью, нежели пригороды Великого Новгорода. Как в церковном отношении все духовенство Псковской земли было поделено между шестью псковскими соборами, так и в отношении правительственном вся Псковская область поделена была между шестью концами города Пскова, причем на каждый конец пришлось по два пригорода с их волостями; ибо во второй половине XV века число псковских пригородов простиралось уже до двенадцати. Псковская летопись сообщает, что раздел происходил по жребию (1468). По всем признакам такое деление находилось в связи с распределением повинностей, и в особенности в связи с отбыванием военной повинности. Эта повинность в древней России была двух видов: во-первых, постройка и поддержание городских укреплений и, во-вторых, набор и содержание земской рати. Так, в самом Пскове городские стены (т. е. их постройка и поправка) были разделены между концами, а эти большие отделы, в свою очередь, подразделены между улицами. Старосты и другие выборные кончанские власти заведовали в приписанных к ним пригородах и волостях как градостроительством, так и вооружением земской рати, которая собиралась и снаряжалась по известной разверстке или «разрубу»; почему и называлась рать «рубленая». Псковская летопись иногда сообщает нам, что для какого-либо похода псковичи «порубились с десяти сох конь, а с сорока рублев конь и человек в доспехе, а бобыли пешие люди». Если поход предпринимался на судах, то по такой же разверстке или раскладке псковские концы и волости выставляли известное число ладей или насадов. Псковские пригороды получали своих посадников от главного города, а в некоторых, кроме того, сидели княжьи наместники, ведавшие судом и расправой. Но дела сколь-нибудь важные пригорожане не смели решать помимо старейшего города. Так, однажды опочане сами, не спросясь псковичей, казнили смертью одного коневого татя или конокрада; Псков «опалился» (разгневался) за такое самоуправство и продал Опочку (наложил пеню), взяв с нее сто рублей в пользу псковского князя (в 1477 г.). Не все псковские волости или округи имели у себя город, то есть были приписаны к какому-либо пригороду, особенно на восточной стороне Псковской земли на пограничье с Новгородской землей, где не было такой нужды в укрепленных пунктах, как на юге и западе. Такие волости, иногда носившие, как и в Новгороде, название губ, ведались своими выборными губскими старостами, которые сносились прямо с главным городом земли.

Что касается до общего характера псковского народоправства сравнительно с новгородским, то нельзя не заметить в первом более спокойного течения дел и более внутреннего мира в продолжение того периода, о котором идет речь. Хотя и здесь во главе населения стояло боярское сословие, но малый объем Псковской земли не давал ему простора для образования класса крупных землевладельцев, и в Пскове мы не видим того олигархического начала, которое столь заметно в Великом Новгороде. С другой стороны, не видим и той массы черни, которая то бурным способом проявляет свою нелюбовь к знати, то является послушным орудием в руках боярских партий. Это отсутствие ожесточенной вражды партий и сословий сообщало Псковскому вечу более силы и более устойчивости его решениям; ему справедливо приписывают более демократический характер, нежели Новгородскому вечу, — демократический не в смысле простонародного, а скорее в смысле преобладания среднего сословия, то есть людей небогатых и незнатных, но настолько зажиточных, чтобы самостоятельно и умеренно относиться к вопросам общественным.

Княжеская власть в Пскове получила еще меньшее значение, чем в Новгороде. Псковский князь еще более имел характер кормленщика; он брал свои судебные пошлины и другие назначенные ему доходы, и только в военное время являлся предводителем; однако нечасто мы встречаем его во главе земского ополчения в эпоху псковской самобытности. Затем в Пскове мы находим тех же выборных сановников, что и в Новгороде, только с одним существенным отличием. В последнем существовали две высшие исполнительные власти: посадник и тысяцкий; в Пскове же тысяцкого не встречаем; зато после приобретения самостоятельности, именно с конца XIV века и до самого падения псковского народоправства, мы видим здесь двух степенных посадников. Как были распределены между ними права и обязанности, на это нет указаний в источниках. Только по аналогии с Новгородом можем предполагать, что один степенный посадник был старший, а другой — его товарищ,