– Нет, я…

– Ты в курсе, что объявлена воздушная тревога? – Он не смотрел на нее, а просто продолжал тащить ее за собой по ступеням в сторону голосов. Но вместо того чтобы присоединиться к толпе людей, он утянул ее в другой подземный коридор, с кирпичными стенами и цементным полом, после чего завел ее в комнату без окон. Единственная лампочка освещала помещение. Полки, забитые консервными банками и вяленым мясом, занимали три стены, вдоль которых стояли деревянные бочки.

– Грэм…

Он схватил ее за плечи и взглянул на нее глазами, в которых словно полыхал огонь.

– Что ты там делала?

– Я искала мистера Данека. Мой друг из Дома Луштак. Он теперь здесь работает…

– Я знаю, кто он. Но почему ты туда пошла? Ты разве не знаешь, что это опасно?

– Я собиралась идти в бомбоубежище, – начала было она, но замолчала, поняв, что он говорил не об авианалете.

Звук голосов приближался, и Грэм, приложив палец к губам, прижал ее к себе. Они прятались в тени до тех пор, пока голоса не затихли. Но и тогда он не отпустил ее, словно так же, как и она, не хотел разлучаться. Словно он тоже помнил, каково это – быть в объятиях друг друга.

Он снова заговорил, прижимаясь губами к ее волосам.

– Я о том, что не стоит оставлять сумочку в гардеробе. Говорят, у людей из карманов пропадают вещи.

– Я не…

Ева замолчала, слишком ошарашенная, чтобы придумать правдивый ответ.

Он заглянул ей в глаза, и это был все тот же Грэм, которого она полюбила, мужчина, который подарил ей архитектуру Джона Нэша, который жил в чужой стране, чтобы доказать миру, что он – больше, чем то, что от него ожидали. Мужчина, который однажды сказал ей, что станет любить ее вечно.

– Ты маленькая глупышка. Ты прекрасная маленькая глупышка. Ты даже не понимаешь, в насколько опасную игру играешь.

– Это не игра, да?

Он покачал головой.

– Нет. Не игра.

– Что ты делал в ту ночь на Честер-Террас? Ты следил за мной?

Мгновение он колебался.

– Да.

– Зачем?

Она не отводила глаз.

– Чтобы с тобой ничего не случилось. Дом на Честер-Террас опасен.

– Но ты знаешь, кто там живет.

– Джорджина Симмондс. По-моему, она подруга Алекса. А еще она умерла.

Смех в отдалении стал громче, когда в проходе открылась дверь, а затем так же внезапно стих, оставив Еве ощущение, что ее укачивает.

– Умерла?

– Сегодня утром ее тело выловили из Темзы.

Она сглотнула горечь, разливающуюся во рту, жалея, что не может выпить.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Потому что тебе нужно выбрать, на чьей ты стороне.

Опустив глаза, она уставилась на верхнюю пуговицу его смокинга.

– Алекс кое-что знает про меня. Он угрожает людям, которых я люблю.

Грэм приложил палец к ее губам.

– Я знаю. Я все знаю.

– Ты знаешь о моей матери?

– Да. И знаю, что ты не из Девона.

Она густо покраснела от стыда.

– Я не собиралась тебя обманывать. Я просто хотела быть лучше, чем девушка, которой мне суждено было стать с рождения.

Грэм на мгновенье прикрыл глаза.

– Как бы я хотел, чтобы ты знала, насколько все это не имеет для меня никакого значения. Как бы я хотел, чтобы ты верила в мою любовь, и сама все рассказала.

Он замолчал, услышав приближающиеся шаги, а затем отступил на шаг. Глаза Евы наполнились слезами.

– Тогда бы Алекс не нашел во мне ничего полезного.

Грэм вскинул бровь.

– Не обязательно. Такие, как он, всегда находят способ.

– Он опасен. Он работает на Германию. Лорд Мертон…

– Мы знаем, – сказал Грэм.

– Мы?

Шаги снова приблизились, но прежде чем Грэм успел отодвинуться обратно в тень, в дверном проеме возник Дэвид. Он коротко кивнул, поприветствовав Еву, и тут же повернулся к Грэму.

– Нам нужно идти.

Дэвид бросил на Грэма серьезный взгляд, а затем вернулся в коридор. Звук его быстрых шагов, отражаясь от кирпичей, эхом разносился вокруг. Грэм снова повернулся к Еве.

– Между нами так много недосказанного, Ева. У нас нет времени на это, но оно настанет. Позже, когда с делами Алекса будет покончено. – Он сжал ее руки. – Алекс не знает, что Джорджины нет, и нужно, чтобы так все и оставалось. Мне нужно, чтобы ты продолжала приносить конверты на Честер-Террас. Разве что их сначала будет забирать мой человек, а потом попадать к адресату.

Ее голова раскалывалась от бесконечно роящихся вопросов, которые пытались выбраться наружу.

– Они пустые, ты знал? Конверты. В них ничего нет. Я проверяла.

Уголок рта Грэма приподнялся.

– Вообще-то нет. В них лежат микроснимки, которые почти не видны человеческому глазу. Они спрятаны в сгибах. Когда они попадают в диапозитив, их можно рассмотреть под микроскопом.

– А что там за сведения?

Он покачал головой.

– Просто знай, что эти сведения поменяют, прежде чем передать дальше. – Он нежно обхватил ее лицо ладонями. – Я сообщу тебе, когда можно будет перестать это делать, но тебе никому нельзя об этом говорить. Особенно Алексу. Ты сможешь?

Она кивнула.

– Да.

– Ты гораздо отважнее и сильнее, чем думаешь, Ева. Никогда не забывай этого. И никогда не забывай, как многого ты достигла.

– Я не отважная и не сильная. – Она вцепилась в лацканы его смокинга, почувствовав, что он отстраняется. – Только скажи, что все еще любишь меня, – прошептала она. – Это все, что мне нужно.

Он ответил ей поцелуем – крепким, обжигающим поцелуем, от которого ей захотелось плакать и кричать одновременно. Выпрямившись, он просто смотрел на нее, словно хотел запомнить ее черты.

– Мы оба наделали ошибок, да? – Он не стал дожидаться ответа. – Давай надеяться, что, когда все закончится, мы найдем обратный путь друг к другу и научимся прощать то, что не прощается.

– Прощать…

Он прервал ее.

– Будь осторожна, Ева. Я однажды пообещал позаботиться о тебе, помнишь? И намерен сдержать свое обещание.

Он отвернулся.

– А ты на какой стороне? – спросила она онемевшими губами.

Он остановился и обернулся.

– На хорошей.

А затем исчез, и его неровные шаги растворились в темноте.