— Поезд прибыл и ожидает вас, — сказал начальник станции. — Это будет вам стоить пятьдесят фунтов и несколько шиллингов!..

— Прекрасно, — отозвался Мюрри, — я сейчас пройду в вашу контору и выпишу вам чек на эту сумму!

Проводив Джесси в салон-вагон экстренного поезда, Мюрри прошел в контору начальника станции, а толкавшийся по платформе краснощекий Том Бельчер приблизился к окну вагона и вступил в разговоры с Джесси.

— Так, значит, его сиятельства лорда не было дома! Да где за ним угнаться! Он на своем моторе везде катает, то тут, то там! Ну а ее сиятельство леди, говорят, этого не любит. И что удивительного: того гляди, сдует ей все волосы с головы! Надеюсь, вы не очень промокли, мисс? Мы могли бы вернуться вместе, если бы я вас немного подождал, но я полагал, что вы останетесь там ночевать! Вы бы, вероятно, остались, если бы его сиятельство был дома. Но несколько лишних капель воды человеку не вредят. Спокойной ночи, мисс!

— Спокойной ночи! — отозвалась она.

В этот момент в вагон вошел Мюрри, и начальник станции, стоя на платформе в тот момент, когда поезд уже тронулся, громко и торжественно произнес:

— Спокойной ночи, милорд!

— Он назвал вас милорд? — сказала Джесси.

— Меня все теперь так будут называть с благословения епископа Кентерберийского!

— Но ведь я республиканка, Мюрри! — заметила Джесси.

— Что мне до того, когда ты будешь моей дорогой женой! — сказал он, наклонясь к ней и целуя ее.

Они были одни. Поезд катился вдоль берега реки, освещенной луной и оттененной лесом. Вся неловкость и сдержанность первых минут встречи прошли бесследно, и Мюрри привлек ее к себе и говорил ей о только что прошедшем дне и о будущем, их общем будущем.

— Джесси, скажи мне, я не ошибаюсь, мой друг Лэдло был у тебя сегодня в отеле «Савой», не так ли?

— Да, Мюрри, он был у меня!

— И он все сказал тебе?

Она не совсем поняла, что он разумел под этим словом «все», но, на всякий случай, наугад отвечала:

— Да, все!

Тогда Мюрри откинулся на спинку своего кресла и вздохнул полной грудью, словно с плеч его свалился тяжелый камень. «Ну, слава Богу, слава Богу! — шептали его уста. — Значит, тайна, лежавшая между ними, разлучавшая его с Джесси, перестала быть тайной».

— Он сказал тебе все, и ты все поняла, — продолжал он, — ведь для этого только он поехал с тем пароходом, с которым ехала ты. Теперь, когда ты все знаешь, Джесси, ты не можешь обвинять этого человека в смерти Лионеля. Есть люди, которым еще, кроме нас, известна истина, и ради твоего брата, ради него…

— О, теперь я все понимаю, все, все! — радостно воскликнула она, и сердце ее забилось быстро и порывисто, целый поток любви, нежности и ласки пролился из ее глаз на лицо Мюрри. — О, это был Хуберт Лэдло, а вы, вы только защищали и охраняли его, потому, что он был ваш друг, спасший вам жизнь. О, Мюрри, Мюрри! Прощу ли я себя когда-нибудь! Это странное подозрение… это недоверие к тебе…

Он привлек ее к себе и молча стал целовать ее белокурую головку, а она спрятала свое мокрое от слез личико на его груди.

— Да, — сказал он, — Лэдло совершил это. Но твой брат выстрелил в него первый! Я был при этом и все видел. Ты веришь мне? Пусть отныне никто из нас не будет больше вспоминать об этом. На все воля Божья, которая выше нашей воли и перед которой все мы должны преклоняться.

Она ничего не могла ответить ему, слезы радости текли по ее щекам, и он принялся поцелуями осушать их.

XXII

КОМБ-КЭСТЛ

Время было уже за полночь, когда поезд прибыл в Чиппингам, но на освещенной платформе ожидали ливрейные лакеи, и даже сам начальник станции не ложился, чтобы лично приветствовать молодого лорда, нового владельца Комб-Кэстла. Кроме того, сюда собралась, несмотря на поздний час, небольшая группа любопытных, пожелавших видеть «наследника», как они еще продолжали называть нового владельца замка и поместий покойного лорда Вудриджа. Каково же было их удивление, когда из вагона вышел не только сам молодой лорд, но и удивительно хорошенькая и привлекательная девушка! Правда, странный наряд девушки заставил многих подивиться, но ее красота делала все остальное незаметным. Бедняжка даже не подозревала, что она возбуждает такое внимание, считая себя скромной, заурядной пассажиркой. Она не расслышала также, как здоровался с Мюрри начальник станции и другие служащие, и никак не ожидала, что здесь ее встретят старые знакомые, когда знакомый голос приветствовал ее и знакомое лицо вынырнуло откуда-то из толпы.

— A-а, Бэнтам! — воскликнула Джесси, действительно сильно обрадованная этой встречей. — Откуда вы взялись? Как вы сюда попали?

— Приехал вас встречать, мисс Голдинг, из замка Комб. Я главный агент его сиятельства лорда Вудриджа. Ну, кто бы мог подумать, что это случится? Помните, я говорил вам, что скажу вам нечто о «Негодяе»? Боже, как все вы ошибались! Вы называли его негодяем, мошенником — его, лучшего и честнейшего человека, какого я знаю! И я играл эту роль потому, что он того желал. Ну, разве вы не были неправы, мисс Голдинг?

— О, тысячу раз неправа! Тысячу раз! — воскликнула она страстно. — Все мы были неправы и всех больше высокочтимый викарий мистер Трю… Я так и скажу ему сразу, как его увижу.

— Вы увидите его завтра! — сказал Бэнтам. — Я сказал ему, чтобы он захватил с собой и эту… как она называется… Ну, недоуздок, что ли… Некоторые называют это священными узами Гименея… Ну, так вот, я просил его привезти сюда эти узы, чтобы возложить их на маленькую Джесси и большого и сильного Мюрри, лорда Вудриджа. Однако его сиятельство ожидает вас у экипажа, вы не должны заставлять его дожидаться теперь…