— Метров двести, Дмитрий Александрович, не больше.

— Какая-нибудь связь прослеживается?

— Пока что чисто географическая, — ответил Жур и добавил: — Да, забыл вам сказать: вчера поздно вечером приехала жена Варламова с сыном, чтобы увезти гроб с телом. Хочу допросить её. Обещала зайти к нам в управление к шестнадцати часам. Не желаете с ней встретиться?

— Конечно, желаю! — откликнулся подполковник.

— И последнее, — как бы подытожил новости Жур. — Из Барнаула сообщили, что жена Привалова, владельца красных «Жигулей»-фургона, в настоящее время находится в Крыму. Не то отдыхает, не то лечится… У неё, понимаете ли, бесплодие, хочет заиметь ребёночка.

— Уточнили, где именно в Крыму она обосновалась?

— Пока нет, но местные товарищи обещали выяснить. Тут же дадут знать.

Машина уже въехала в город. Они направились прежде всего в гостиницу, в которой для подполковника был забронирован отдельный номер.

Гостиница была скромная, но уютная.

«Эх, мне бы такие апартаменты пятнадцать лет назад!» — подумал Кичатов, умываясь с дороги.

— Есть предложение, товарищ подполковник, — сказал Жур, изображая гостеприимного хозяина. — Давайте перекусим в буфете, а потом уж в управление.

— Принимается! — весело откликнулся следователь.

— Понимаете, рестораны ещё не работают, рано, — оправдывался капитан.

— Сойдёт и буфет, — успокоил его Кичатов.

Буфет располагался на этом же этаже, неподалёку от номера подполковника. Они взяли салат из помидоров, сосиски и чай. Но едва успели приступить к еде, как прибежала дежурная по этажу.

— Вы товарищ Жур? — обратилась она к капитану.

— Да, я, — ответил Виктор Павлович.

— Вас срочно просят к телефону.

Извинившись перед Кичатовым, старший оперуполномоченный пошёл к столу дежурной. Звонил начальник угрозыска майор Саблин. Прежде всего поинтересовавшись, прибыл ли следователь МВД СССР из Москвы, и получив утвердительный ответ, Саблин сказал:

— Слушай, Виктор Павлович, опять заявился писатель-фантаст. Это какой-то роковой человек! Представляете, опять невероятная история. Опять покойник! И покойник какой-то странный: на теле непонятная аппаратура, провода…

— Где же Зайковский обнаружил труп?

— Все там же, неподалёку от Верблюда, в пойме Чернушки.

— Та-ак! — протянул капитан. — И место тоже роковое… Мы с товарищем Кичатовым срочно жмём туда!

— Сначала подскочите к управлению, заберите писателя. Он вам расскажет подробности и укажет место.

Виктор Павлович вернулся в буфет. Услышав его сообщение, Кичатов решительно поднялся из-за стола, так и не закончив завтракать. Он забежал в свой номер, взял следственный чемодан, и они спустились к машине.

В управление домчались за считанные минуты. Прихватив Зайковского и двух понятых — молодого парня и женщину лет сорока по фамилии Маджидова, устремились к загородному шоссе, оглашая улицы сиреной.

Писатель был в тех же потёртых джинсах, ковбойке, с с биноклем на груди, но на сей раз без удочек. Он до сих пор находился в сильном волнении. Прежде всего Зайковский попросил спички. Водитель дал ему коробок.

— Из-за них, можно сказать, и произошло, — начал Марат Спиридонович, жадно затягиваясь дымом сигареты и возвращая спички.

— В каком смысле? — уточнил Кичатов.

— Понимаете, я снова удил сегодня с лодки. Клевало, как никогда! Только успевал снимать с крючка рыбу за рыбой… И вдруг захотелось курить. Взял сигарету в рот, полез за спичками, а в коробке последняя, да и та без серы. Не посмотрел утром, когда брал с собой. Ну, продолжаю я рыбачить, а сам время от времени на берег посматриваю. — Он дотронулся до бинокля. — Не появится ли кто. Вскоре увидел двух мужчин. Один с аквалангом, высоченный, а второй ему по грудь. Этот второй что-то объясняет аквалангисту и показывает в сторону моря…

— Вы далеко были от берега? — спросил Кичатов.

— Метров семьсот… А что?

— Ничего, — сказал следователь. — Продолжайте, пожалуйста.

— Аквалангист полез в воду. А у меня снова поклёвка. Подхватил я сачком, отменная рыбина попалась. Вот такая кефаль! — развёл в стороны руки Зайковский. — И рыбалку такую удачную жалко кончать, и курить все сильнее хочется. Глянул в бинокль, а на берегу уже трое. Причём, третий лежит на земле, а мужчина, что пониже, нагнулся над ним и вроде бы искусственное дыхание ему делает. Не по себе мне стало. Думаю, откуда взялся этот третий? И почему его откачивают? Словом, забеспокоился и погреб к берегу. Пока плыл, не видел, что там делается, а спрыгнул с лодки — тех двоих и след простыл.

— Как же так? — вырвалось у капитана.

— Я же грёб спиной к берегу и ничего не видел, — оправдывающимся тоном произнёс писатель. — Подбежал я к лежащему — сердце так и оборвалось: утопленник!.. Я побежал к шоссе…

— Почему вы решили, что он утонул? — задал вопрос следователь.

— Да я столько утопленников видел, не приведи господь, — вздохнул Зайковский. — Во время войны служил на Севере матросом. Там судов потопили

— не счесть! И немецких, и союзнических, которые везли нам грузы по ленд-лизу, и наших…

— А что за аппаратура на теле покойного? — спросил Кичатов.

— Откуда же я знаю? Провода какие-то, а на поясе что-то вроде патронташа, — ответил Марат Спиридонович. — Честно говоря, толком не рассмотрел, одно было на уме: как бы поскорее сообщить вам.

— И все же как вы думаете, куда исчезли те двое? И почему?

— Понятия не имею, — пожал плечами Зайковский. — Может, меня испугались?

— Возможно, — задумчиво кивнул подполковник. — А вы не заметили, машины или мотоцикла у них не было?

— На берегу не было. А вот на шоссе — не обратил внимания.

По рации, находящейся в машине, Кичатова вызвал начальник угрозыска Саблин. Дмитрий Александрович ответил.

— Товарищ подполковник, — информировал его майор. — на месте происшествия уже находится и охраняет его подвижная милицейская группа.

— Очень хорошо, — одобрил Кичатов, которого волновало, что место происшествия находилось без присмотра.

Вскоре они уже и сами были там. «Волгу» встретили лейтенант и сержант милиции, прибывшие ранее на «Москвиче» с надписью «ПМГ». Лейтенант доложил, что за время их пребывания на берегу никто не появлялся.

Следователь прежде всего сфотографировал труп с разных точек. Со всех десяти пальцев у него были сняты отпечатки.

Это был светловолосый молодой мужчина лет тридцати, не больше, отлично сложенный. На нем были просторные светлые брюки из хлопчатки, задранная до шеи синяя рубашка и носки. Обувь отсутствовала. И никаких документов.