Остаток дня и всю ночь она провела как в тумане. Ее терзало состояние неопределенности. Жизни Кристофера уже ничто не угрожало, но мальчик долго не дышал, и Франческу мучили страшные предчувствия, которыми она не решалась поделиться. Что, если от недостатка кислорода пострадал мозг Кристофера?

Франческа сидела в солярии, а Эдуард то и дело заходил туда, заставлял ее говорить, есть и пить. Потом он привез в больницу Сюзанну и Аполлонию, чтобы они побыли с ней.

Около пяти утра пришел невропатолог и заверил их, что Кристофер вне опасности.

— У мальчика нет мозговых нарушений. В ближайшие несколько дней он будет немного рассеян, но это обычное последствие травмы. Не подавайте виду, что замечаете.

Он отвел Франческу в палату Кристофера. Она молча смотрела на спящего сына и не могла насмотреться. Руки и ноги дрожали от усталости и перенапряжения.

Перед рассветом Эдуард и Франческа вышли из больницы. Страшная, тревожная ночь сблизила их. Кристофер остался на попечении сиделки. Эдуард посадил Франческу в свою машину. Верх был откинут, и машина бесшумно скользила по пустынным улицам острова. В воздухе еще чувствовалась ночная прохлада, кусты и деревья казались серыми в предрассветной дымке, повсюду уже слышался птичий гомон. Эдуард повел автомобиль к прибрежному холму.

— Давайте посмотрим восход солнца.

Франческа кивнула. Когда Эдуард коснулся ее рукой, она не отстранилась. Розовая полоса на горизонте делила мир на две части: снизу — темное море, сверху — светлеющее небо. И тут же первые лучи солнца окрасили небо в розовый цвет.

Эдуард поцеловал Франческу, нежно, но требовательно. Она закрыла глаза, и сказочная картина восхода показалась ей прелюдией к поцелую. Ее губы раскрылись под натиском его языка, но Франческа не чувствовала угрызений совести. Эдуард отстранился и напряженно всмотрелся в нее.

Море стало золотым. Горизонтальные лучи солнца касались гребней волн.

— Доброе утро, — прошептала Франческа. Эдуард снова поцеловал ее.

— Ты прячешься от меня, — заметил он.

— Прости, я не хотела. — Франческа заглянула в его глаза, спрашивая себя, сможет ли полюбить его больше, чем друга. Разум подсказывал ей, что более подходящего мужчины она не встретит. Его жизнь посвящена серьезной цели. И Эдуард всегда будет рядом — он не уедет на съемки в Испанию или на переговоры с театральным продюсером в Нью-Йорк.

Эдуард улыбнулся.

— Я слишком эгоистичен. Не стану давить на тебя в такой тяжелый день. — Он положил руки на руль. — Поехали домой. Нам обоим нужно хоть немного поспать.

— Жози! Давненько мы вас не видели! Где вы пропадали целый год? — крикнул один из посетителей. — Вам пытались найти замену, да не смогли.

— Спасибо. — Жози улыбнулась туристу в яркой одежде, направлявшемуся к длинной изогнутой стойке бара. — С Новым годом! Надеюсь, шоу вам понравится.

— Понравится, если петь будете вы, — ответил другой мужчина.

Жози охватило возбуждение. Здесь, в этом клубе, ее вера в себя возродилась, а ведь ни концерты, ни сеансы звукозаписи в Париже не помогли ей. На этой сцене она пела когда-то в первый раз. Для нее, так много страдавшей, не было ничего желаннее, чем вернуться сюда уже признанной певицей. С тех пор как Жози в наркотическом тумане пела на этой сцене под аккомпанемент Лукаса, она сбросила не одну кожу.

И вот она снова здесь и на этот раз сама пробила себе дорогу — без помощи Карло, Лукаса, Бенора. Сейчас Жози была удовлетворена как никогда прежде. Она не только владела голосом, но исполняла песни со страстью и эмоциональной глубиной. Музыка словно вырывалась из самой души. Жози не боялась тяжких воспоминаний, несущих с собой боль утрат и горечь стыда, ибо знала — теперь она способна совладать с ними. Ничто уже не омрачит ее радость.

«Вот разве только злость Лукаса», — подумала она, проходя через зал к маленькой гримерной. Бывший друг обвинил ее во всех неудачах, которые обрушились на него после возвращения из Парижа. Клуб «Сисо» отказался принять Лукаса на прежнюю работу. Управляющий сказал Жози, что ему больше не доверяют, поскольку его арестовывали за торговлю наркотиками. Когда Жози случайно встретила Лукаса на улице в день возвращения, он заявил:

— Это ты меня оклеветала, чтобы получить мое место в клубе.

Она предложила ему выступать с ней и аккомпанировать песням в стиле калипсо, но он наотрез отказался:

— Ты для меня слишком белая, я с такими больше не работаю!

Жози пожала плечами:

— Вернувшись на остров, ты, возможно, стал расистом.

— Ты стыдишься своей темной кожи! — не унимался Лукас. — Только и делаешь, что угождаешь белым.

Жози дала Лукасу пощечину и больше не видела его. Что ж, если он навсегда исчезнет из ее жизни, это даже к лучшему. Однако она все еще помнила прежние времена. Именно Лукас в трудные месяцы после смерти Марианны приютил Жози и пригласил работать с его ансамблем. Ладно, перед тем как отправиться на гастроли в Италию, она позвонит ему и попытается восстановить дружеские отношения.

Пробираясь сквозь нарядную толпу, собравшуюся по случаю Нового года, Жози крепко прижимала к себе дамскую сумку. В бумажнике лежало письмо от компании по производству грампластинок, намеревавшейся выпустить диск с ее записями. Компания просила Жози дать письменное согласие. В тот же день она позвонила президенту компании и пообещала встретиться с ним в Риме.

— У меня есть предложение, — сказала Жози. — Если первый альбом будет принят хорошо, возможно, вас заинтересуют магнитофонные записи моих выступлений в клубе «Ше Ля Луна» на Монмартре.

— Заманчиво, — ответил он. — Пластинку так и назовем: «Концерт Жози Лапуаре в клубе «Ше Ля Луна» на Монмартре». Аплодисменты стирать не будем.

Теперь Жози мечтала поскорее улететь с Багам и приступить к серьезной работе в Европе.

— Сегодня у нас полно народу, — заметил бармен, когда Жози проходила мимо него. — Удачи тебе!

Жози улыбнулась и поблагодарила. Она знала, что многие пришли сюда послушать ее, другие же собирались здесь, чтобы отметить канун Нового года. Это стало в Нассау традицией.

Местные жители высыпали из домов. Позже они наденут огромные маски, сделанные из раскрашенных картонных коробок, и пройдут маршем по улицам. Город напоминал карнавал, повсюду радостно кричали взрослые и дети, тут и там звучали местные оркестры ударных инструментов. Туристам, таким же пьяным, как местные жители, не терпелось присоединиться к всеобщему веселью, и они заблаговременно запаслись конфетти и вооружились фотоаппаратами.

Жози с опаской покосилась на публику у входа в клуб. В этом году толпа раскрашенных гуляк казалась агрессивной, чего прежде она не замечала. Люди вопили истошно, с надрывом, а глаза в прорезях масок сверкали устрашающе.