Пока экспедиция неспешно двигалась вверх по Йеллоустону, я наслаждался жизнью по полной. Днем наблюдал за войсками на берегу, болтал с парнями в салоне, по вечерам играл в покер, выпивал, а по ночам отрывался с миссис Кэнди – Терри, да хранит его Господь, не поощрял поздних посиделок и сразу с наступлением темноты отправлял всех спать. Я слушал разговоры о войне и с удовлетворением отмечал про себя, что в кои-то веки мне до всего этого нет никакого дела. Когда колонны уйдут за горизонт, я так и останусь проводить свои дни в покое и разврате, наслаждаясь идиллическими видами. Даже не помню, когда попадал в такую малину.

По мере сближения колонн близился решающий момент. В устье реки Танг мы остановились, причалив под высокими обрывами северного берега, тогда как войска встали лагерем на старом торонто[249] на южном берегу. Там было полно погребальных помостов сиу, по большей части сломанных и заброшенных, но имелось и несколько совсем новых, и солдаты почитали за первоклассный спорт разносить их в куски. Прознав, я заметил Терри, что это плохая забава – прежде всего, скауты из арикара и кроу будут очень не довольны, – и тот распорядился прекратить. Если вас удивляет, какое Флэши до этого дело, скажу: мне достаточно долго и много пришлось повоевать, чтобы усвоить железное правило, пусть, может, и глупое на вид – никогда не шути с местными богами. Это не проходит даром.

Вскоре вся экспедиция загудела – пришли первые достоверные новости о кочующих на юге индейцах. Рино ходил в разведку и нашел место, где недавно располагался лагерь из нескольких сотен типи, а также четкий след, ведущий на запад, к горам Бигхорн. Кастер прямо подпрыгнул.

– Охота начинается! – заявил он и вместе с Седьмым помчался к устью Роузбада, навстречу Рино.

«Дальний Запад» опередил их, и я, стоя на крытой тентом палубе, наблюдал за подходом длинных синих колонн, спешащих разбивать бивуаки, когда обнаружил вдруг стоящую рядом миссис Кэнди. Чтобы завязать разговор, я поинтересовался ее мнением о Кастере.

– Говорят, что у него хорошие связи в политике, – безразлично отвечает она. – Ага. Но я не стала бы иметь с ним дела.

– Да? Это почему?

– В бизнесе нужно иметь дело с людьми, на которых можешь полагаться – не обязательно доверять, хотя бы понимать, как они поведут себя в той или иной ситуации. Оу-кей. На него нельзя положиться. Он чокнутый.

– Боже правый, почему вы так решили?

– Ему ведь нравится убивать индейцев, не так ли? – она пожала плечами. – Так говорят. Я имею в виду, что он намерен перебить их во множестве. Здесь. – Ее рука ленивым движением указала в сторону холмов на юге. На ней сегодня было платье из неяркого материала, резко контрастировавшее с темно-розовой повязкой, цветом напоминавшую йеллоустонский закат.

– Ну, он ведь солдат, так же как и я, коли на то пошло.

Она вперила в меня свой холодный оценивающий глаз.

– Убивать, чтобы жить. Ага. Полагаю, ваша совесть достаточно загрубела для этого.

– Это как в бизнесе, насколько могу представить.

– В бизнесе? Зависит от того, какого рода дела вы проворачиваете. Ага.

Под аккомпанемент беготни на главной палубе, пения горнов на берегу, отрывистых команд Марша, направляющего пароход к южному берегу, Кэнди со скучающим видом повернулась и спустилась в каюту.

Было двадцать первое июня, и вечером того же дня Терри довел до своих подчиненных диспозицию на марш. Произошло это в ходе одного из самых странных военных советов, какие мне доводилось видеть. Поскольку это был переломный момент кампании и каждый выживший оставил о нем свои воспоминания: не только кто что сказал, но и чего понял или не понял, кто когда фыркнул или поскреб в заднице, – мне ничего не остается, как последовать общему примеру. Ведь я был там, хотя черт знает, кого там только ни было – ну разве судового кока и кота. Когда Терри собрал старших офицеров, плывший с нами журналист остался в салоне, а миссис Кэнди продолжала лениво перелистывать журнал, сидя ближе к носу, на изрядном отдалении. Я же устроился у переборки, откуда мог видеть карту, разложенную на главном столе.

Терри, элегантный и обаятельный, уселся в центре, обводя присутствующих гостеприимным близоруким взором. Рядом расположился Гиббон – красавец с аккуратно подстриженной бородкой. Я поймал себя на мысли: как часто выдающиеся военные бывают наделены невероятно привлекательными чертами – кому об этом судить как не мне? Кастер примостился на краю; угрюмый и напряженный, он отбивал пальцами дробь. Остальными были: Марш и Кэмпбелл с корабля, Рино, молодой Брэдли (офицер-разведчик), старина Джим «Кузнечик» Брисбин из Второго кавалерийского, «Одинокий» Чарли Рейнольдс (главный скаут Кастера), с рукой на перевязи. Было еще человек двенадцать, их имена я позабыл. Стюард подал кофе. Терри, помнится, потребовал сахару, но его не оказалось; генерал болтал в чашке ложечкой, а мы все ждали.

– Итак, джентльмены, – объявляет командующий. – С завтрашнего дня мы приступаем к настоящему делу. Майор Рино и мистер Брэдли независимо друг от друга провели рекогносцировку и имеются основания полагать, что враждебные сиу направляются к западу с целью пересечь реку Роузбад и достичь холмов Бигхорн. Самая смелая оценка говорит, что там не более восьмиста, ну тысячи воинов, то есть около трех тысяч индейцев в целом. В нашем распоряжении свыше тысячи сабель и шестьсот штыков, не беря в расчет находящиеся к югу силы генерала Крука, составляющие примерно тысячу триста солдат, так что…

– Пардон, генерал, – встревает юный Брэдли – малый, по виду весьма смышленый. – Три тысячи враждебных? Не эти ли цифры фигурировали в отчетах агентств в течение зимы?

Терри кивнул, но сказал, что им можно доверять. Брэдли выразил опасение, что данные занижены, поскольку с наступлением весны многие индейцы могли оставить агентства.

– Я лично видел следы примерно двух-трех тысяч человек, сэр, – извиняющимся тоном говорит он. – И сомневаюсь, что это единственные непримиримые в округе реки Паудер.

– Мне тоже так сдается, генерал, – вставляет Рейнольдс, скаут Кастера, скромного вида юноша, о котором поговаривали как о новом Карсоне. – Подсчеты агентства ничего не значат. Индейцев запросто может оказаться раза в два больше.

– Но это единственные цифры, на которые нам можно опираться, – говорит Терри. – Ну допустим, их тысяч пять. Не будет греха округлить в большую сторону.

– Пять тысяч воинов, – не унимается Рейнольдс. – Не считая женщин и юнцов.

– Вы этого не знаете, – заявляет Гиббон.

– Уж кому знать, как не мне, полковник? – отрезает Рейнольдс, и в салоне слышатся смешки.

– Пять тысяч или десять, Чарли, – резко говорит Кастер, – не слишком большая разница, раз они разделены на шайки, а мы вполне способны противостоять им, даже всем вместе взятым.