Он пытался убедить себя, что все как-нибудь обойдется. Констант будет ранен, противникам придется пожать друг другу руки, и конец мести. Только убедить себя почему-то не удавалось. Анатоль далеко не был уверен, что, даже если он окажется победителем, Констант почувствует себя связанным условностями дуэльных законов.

Конечно, не принять вызов невозможно. Он — человек чести, даже если в прошлом году и поступил нечестно. Если он откажется драться с Константом, ничего не изменится. Изольда по-прежнему будет жить в невыносимом напряжении, постоянно ожидая удара со стороны Константа. Если судить по его письму, чувство мести этого человека практически ненасытно. Анатоль понимал, что если откажется от встречи, Констант откроет против них кампанию — и против всех, кто к ним близок.

В последние дни Анатоль слышал от слуг, что в городе ходят страшные истории о Домейн-де-ла-Кад. Горожане испуганно поговаривали, что зверь, терроризировавший округу во времена Жюля Ласкомба, вернулся. Анатоль, считая эти сплетни бессмыслицей, только отмахнулся. Теперь он подозревал за зловещими слухами руку Константа.

Он скомкал лист в кулаке. Он не допустит, чтобы его ребенок рос с сознанием, что его отец — трус. Он должен принять вызов. И должен победить.

Убить.

Анатоль забарабанил пальцами по столу. У него не было недостатка в храбрости. А вот стрелком он был никудышным. Он учился владеть рапирой и шпагой, а не пистолетом.

Анатоль отложил эту мысль на потом. С этим поможет Паскаль, а может быть, и Шарль Денарно. Пока перед ним стоял другой, неотложный вопрос — довериться жене или нет?

Анатоль потушил сигарету. Может ли известие о дуэли дойти до Изольды стороной? Такое потрясение способно вызвать возврат болезни и повредить здоровью ребенка. Нет, он ей не скажет. Попросит Мариету умолчать об утренней почте.

Он сунул письмо, адресованное Константом Изольде — копию своего, — в нагрудный карман жакета. Долго скрывать не удастся, но он продлит ее покой еще хотя бы на несколько часов.

Хорошо бы куда-нибудь отослать Изольду. Он сухо улыбнулся этой мысли, понимая, что не уговорит ее покинуть Домейн-де-ла-Кад без правдоподобного повода. А поскольку повода нет, нечего об этом и думать.

Не так легко решить, стоит ли довериться Леони.

Анатоль успел понять, что Изольда была права. Он все еще относился к младшей сестре, как к ребенку, а та уже стала взрослой женщиной. Он все еще находил в ней порывистость и зачастую ребячливость; она часто не умела или не желала сдерживать свой нрав и выбирать слова. На другой чаше весов лежала ее несомненная любовь к Изольде и преданность, с какой она в последние несколько дней после возвращения из Каркассона заботилась о своей тете.

Анатоль решился поговорить с сестрой в конце недели. Он собирался рассказать ей всю правду, от начала их любви до ситуации, в которой они теперь оказались.

Слабость Изольды заставила его затянуть с этим делом, но теперь, получив вызов, он больше не мог откладывать разговор. Анатоль постучал пальцами по столу. Он решил, что расскажет об их женитьбе сегодня же утром. И в зависимости от реакции Леони либо скажет о вызове, либо умолчит.

Анатоль встал, захватил с собой письма, вышел из столовой в холл и позвонил.

Появилась Мариета.

— Не пригласите ли вы мадемуазель Леони встретиться со мной в полдень в библиотеке? Мне нужно поговорить с ней наедине, так что попросите ее не рассказывать о моем приглашении. И, пожалуйста, Мариета, внушите ей, как это важно. И еще, не нужно упоминать о полученных утром письмах при мадам Изольде. Я сам ей передам.

Мариета взглянула на него озадаченно, но промолчала.

— Где теперь Паскаль?

К его удивлению, служанка закраснелась.

— Думаю, он на кухне, сеньер.

— Скажите, что я жду его за домом через десять минут, — распорядился Анатоль.

Он вернулся к себе с комнату, чтобы сменить одежду. Написал краткий формальный ответ Константу, промокнул чернила и запечатал конверт, чтобы скрыть письмо от любопытных глаз. Теперь у него в голове осталась только одна мысль: ради Изольды и ради их будущего ребенка он не может позволить себе промахнуться.

Невскрытое письмо из Парижа осталось лежать в кармане его жилета.

Леони расхаживала по своей спальне, гадая, зачем Анатоль назначил ей свидание в полдень, да еще наедине. Мог ли он прознать о ее тайне или что она отпустила Паскаля и возвращалась домой одна?

Внимание ее привлек звук голосов за открытым окном. Она высунулась наружу, опершись обеими руками на каменный подоконник, и увидела Анатоля, уходившего за лужайку вместе с Паскалем, который нес в обеих руках длинные деревянные ящики. Очень похожие на пистолетные. Леони не видела в доме ничего похожего, но, надо полагать, у ее покойного дяди имелись пистолеты.

Может, они собрались на охоту?

Она нахмурилась, сообразив, что охота ни при чем. Анатоль был одет не в охотничий костюм, да и Паскаль не нес охотничьих ружей, а только пистолеты.

Ее вдруг охватил ужас, тем более властный, что причины она не ведала. Схватив жакет и шляпку, впихнув ноги в уличные башмачки, она бросилась к двери, чтобы догнать его.

И остановилась.

Сколько раз Анатоль упрекал ее за необдуманные поступки. Не в ее натуре сидеть и ждать в бездействии, но и следить за ним явно не стоит. Если цель их прогулки совершенно невинная, брат в лучшем случае будет недоволен, что она таскается за ним как собачонка. Наверняка он скоро вернется, ведь встречу с ней назначил на двенадцать. Она взглянула на часы на каминной полке. Еще два часа.

Леони бросила шляпу на кровать, скинула башмачки и огляделась. Лучше остаться здесь и найти, чем занять время до полуденного свидания с братом.

Ей попался на глаза мольберт. Помедлив, она подошла к бюро и стала распаковывать бумагу и краски. Вот самый подходящий случай продолжить серию картин. Осталось нарисовать всего три.

Она принесла воду, намочила кисть и начала черными чернилами набрасывать очертания шестой из восьми картин на стенах часовни.

Карта XVI. Башня.

В отдельной гостиной на первом этаже отеля «Рейн» в кресле перед камином, разожженным, чтобы разогнать утреннюю сырость, сидели двое мужчин. Слуги — один парижанин, другой каркассонец — держались позади на почтительном расстоянии. Время от времени, украдкой от хозяина, они с недоверием поглядывали друг на друга.

— Думаете, он с этим делом обратится к вам?

Шарль Денарно, еще багровый от солидной порции превосходного бренди, выпитого за ужином, глубоко затянулся дымом сигары, попыхтел, пока кислый дорогой табачный лист не занялся. Откинув голову, он выпустил к потолку белое колечко дыма.

— Уверены, что не хотите ко мне присоединиться, Констант?