он спросил меня, какому ребенку первому поставили печать, и я отдала ему Эриха. И тогда я поняла, Нук думает, что печать должны были поставить обоим мальчикам, а тому сыну, которому поставят первому печать и достанется магический дар. Он не знал, что дело не в печати, а в первородстве. Когда он уходил, мне стало так хорошо, наконец-то мне удалось его обмануть. Он явился много позже и принес Эриха, отдал мне его, а я прижала моего сына к груди и почувствовала, как он дрожит. Нук, посмотрел на меня и злобно прорычал, что я его обманула и ему нужен другой сын, не этот. Но я раскрыла ладошку Эриха и ответила, что этот сын получил первый печать, и его душа принадлежит ему. А душу того, другого он не может потребовать, потому как он – Нук поклялся именем подземного воеводы Вия, – Дола сызнова стихла, и тяжело переводя дух, закрыла ладонями лицо.

Святозар резко поднялся с сиденья, и, прошелся по опочивальне, не в силах более слушать, этот страшный сказ. Он остановился напротив двери, туго дыша и потер кулаком пылающую от боли грудь, а засим вернувшись к матери, сел на прежнее место. Правительница убрала руки от лица, посмотрела на сына и продолжила:

– Нук стоял и долго глядел на меня, и, усмехнувшись, сказал: «Что ж, не думай, однако, что ты спасешь, своего первенца. А ты, – и он глянул на Селес. – Горько заплатишь за то, что подучила ее». После он повернулся ко мне и добавил: «Я вернул тебе твоего сына, но его душа теперь в моей власти. Сегодня ночью, я пришлю человека, и ты отдашь ему первенца». « Нет, – крикнула я ему. – Ты взял одного, не тронь другого». А он, словно не слыша меня, проронил: «Я не смогу забрать душу первенца, потому что она защищена теперь моей клятвой, но ты передашь его тому человеку, которого я укажу, он увезет его и отдаст на воспитание другим людям, так я покараю тебя за ослушание». Я положила Эриха в колыбельку, подошла к Нуку и молвила, что не отдам тебя, тогда он зашептал заговор, провел рукой у меня по груди, и тотчас душа вышла из меня, он схватил ее за горло и стал хлестать рукой по лицу, приговаривая: «Покорись, покорись»…. И я покорилась, а когда он швырнул мне душу обратно, я попросила его об одном, сохранить тебе твое имя… Имя которое дал тебе твой отец, перед тем как в гневе ушел от меня. Он засмеялся и ответил, что наложит заговор, и Ярил не сможет найти сына так, что имя… хорошо имя он тебе сохранит. Глубокой ночью он явился в сопровождении человека. «Селес, – сказал он. – Возьми младенца». Няня повиновалась, и, подняв тебя на руки, подошла к нему. Нук опять, что-то зашептал и водил возле тебя рукой, но, не дотрагиваясь, а потом приказал няне отдать тебя тому человеку, оного привел с собой. И как только она отдала тебя, Нук прошептал: «Младенца, зовут Керк. – Да устремив взгляд в пол, воскликнул, – именем правителя пекельного мира Чернобога, под пристальным оком воеводы Вия, и с желания великана Горыни сговор свершись». И немедля Селес упала на пол замертво.

– Значит, – не дожидаясь конца сказа, спросил Святозар и вздрогнул всем телом. – Ты пожертвовала душой Эриха, чтобы спасти мою душу?

– Да, я надеялась, – откликнулась прерывистым голосом Дола. – Надеялась, что обладая магическими способностями, даже вдалеке от нас ты вырастишь и сможешь ему помочь. Однако я не закончила. Душа Эриха была в руках Нука, и он несмотря на старания Ярила, рос злобным и жестоким, и даже моя материнская любовь не могла смирить это зло. Нук торжествовал видя, наши мучения с Эрихом, и бесплодные поиски тебя. Но отцу повезло и после стольких лет, он наконец-то нашел тебя и вернул во дворец. А Нук увидев тебя, словно озверел, начал меня мучить, заставляя сделать все, чтобы удалить тебя из дворца, и прости, я не могла ему противостоять и исполняла все, что он требовал. А когда ты прошел испытания в Сумрачном лесу, он стал приходить, и каждый вечер изводить мою душу, и тогда я поняла… Я поняла он боится, до смерти боится тебя. Я не знала, что он заставляет Эриха убить тебя, а если бы знала, клянусь! клянусь все бы, рассказала Ярилу, лишь бы остановить руку Эриха. Прости, прости меня, если можешь, – правительница прервала свою речь и горько заплакала.

Святозар глянул на плачущую мать, сызнова потер грудь, потому что от услышанного стенала не только его лазурная душа, но заболело сердце так, точно в него воткнули кинжал. Наследник суматошно сглотнув подступивший к горлу ком, молвил:

– Не у меня, у Эриха, тебе матушка стоит попросить прощения. Для меня ты сделала все, что смогла. Но почему, совершив такое… такое… Почему ты матушка, почему не рассказала все отцу?

– У нас был сговор с Нуком, Святозар, – муторно вздохнув и утирая, все еще текущие из глаз слезы, объяснила Дола. – Поэтому сговору, если я кому-то, что-то расскажу, я очень быстро состарюсь и умру. Каждый прожитый мною день будет равен одному году.

Наследник закрыл рот рукой, потому как из груди его рвался крик ужаса, однако вмале преодолев себя, вопросил:

– Значит положенные десять лет….

– Я проживу за десять дней, – досказала мать.

– Но, ты, ты мне все рассказала, а это значит, – прошептал Святозар и закачался из стороны в сторону, точно подрубленное дерево.

– Это значит, сыночек, что время пошло… Сговор, который убьет меня начал действовать, – чуть слышно добавила правительница.

Святозар вскочил с сиденья, и, добежав до двери, прислонился к ней головой, просто жаждая… мечтая выскочить из этой давящей опочивальни и убежать отсюда как можно дальше, и не в силах… не в силах справиться с подступившими рыданиями. Он постоял так малеша, судорожно вздрагивая всем телом и порывчато оторвав голову от деревянного полотна двери, повернул лицо к матери и почти прокричал:

– Но, тогда… тогда… зачем… зачем, ты мне все это рассказала!

– Святозар, сыночек мой дорогой… Мне уже не спастись. Но я прошу тебя, помоги своему брату, спаси его жизнь и его душу, – очень тихо молвила Дола, вкладывая в каждое пророненное ей слово всю свою нерастраченную или только затаившуюся любовь.

– Но, что, что, я могу сделать? – очень громко вопросил наследник.

– Во-первых, сын успокойся, подойди сюда, и сядь, пожалуйста, – сказала правительница и протянула к нему руки.

Святозар подбежал к матери, упал в ее объятья, и