— Простите-простите, дорогие, что потревожила вас. Я думала найти здесь молодую леди, мисс Квиллиам, но, видно, она здесь больше не живет?

— Да нет же, живет, — заверила матушка. — Она просто на минутку вышла.

Одним лишь легким движением бровей дама благовоспитанно дала понять, что удивлена манерой речи моей матушки. Улыбаясь, она пристально в нее всмотрелась:

— Рада это слышать, так как я явилась в эти края как раз с целью ее повидать.

Во взгляде, которым она обвела голую комнату и наши скромные пожитки, отразилось понимание того, в какую мы впали нищету, но, странным образом, это нисколько не показалось обидным.

— Садитесь, прошу вас. — Матушка встала и предложила гостье стул.

Не сумев полностью скрыть отвращение, дама уселась на наш лучший, но притом весьма потертый стул.

— Мне хотелось бы вас чем-нибудь угостить, — сказала матушка, стоя рядом, — но у нас совсем ничего нет. Я могла бы послать сына к соседям, чтобы одолжил немного чая.

— Ни в коем случае. — Положив ладонь на руку матушки, незнакомка продолжила: — Дорогая, я замечаю, что вас воспитывали для совершенно иной жизни и что в бедность вы впали не так давно.

— Да, правда, — подтвердила матушка дрожащим голосом. — Мне очень не посчастливилось.

— Не расскажете ли, как это произошло?

Матушка колебалась, и дама перевела взгляд на меня:

— Это история предательства? — В голосе дамы звучало глубокое сочувствие.

— Да, — отвечала матушка, и я решил, что она думает о Виссетт.

— Бедные мы бедные. — Незнакомка покачала головой. — Терпеть, верить и быть преданными — такова наша женская Участь. Это произошло недавно?

— Да, — кивнула матушка. — Еще год назад мы трое были так счастливы вместе, а теперь…

Она замолкла, во взгляде дамы выразилось сострадание.

— Дорогая, если это не разбередит ваши раны, я очень хотела бы послушать вашу историю. Но что же я, как можно так забыть о приличиях! Вы ведь не знаете даже моего имени. Я старинная знакомая мисс Квиллиам. Миссис Первиенс.

— Да-да. Хелен о вас рассказывала.

— В самом деле?

— Не далее как этой ночью она рассказывала, как плохо с ней обошлись прежние наниматели.

— Да уж, — довольно неопределенно подтвердила миссис Первиенс. — Ей не хватает сил для той работы, которую она на себя взяла. Я указывала ей, что при ее одаренности она могла бы найти себе более подходящее занятие, и уговаривала перебраться под мою крышу.

— Вы очень добры. Очень. Я крайне обеспокоена ее здоровьем.

— Видите ли, дорогая, мне повезло в жизни: я вдова с независимыми средствами. У меня есть дом — Гаф-Сквер, пять, адрес весьма респектабельный. Это площадь, где жил сам Великий Хан Литературы! У меня бывает множество прекрасных людей. Исключительно из лучших слоев. Вы меня понимаете.

— Да-да.

— Моя жизнь — постоянное qui-vive:[11]я ищу воспитанных молодых женщин, у которых не сложилась судьба. Кроме того, у них должен быть определенный savoir-faire.[12]Так вот, вы, моя дорогая, на редкость очаровательны. — Она коснулась локонов матушки. — Светлые волосы — как ноготки, глаза — как незабудки.

На лице матушки появилась довольная улыбка:

— Вы очень добры.

— Самое большое для меня удовольствие — найти сестру по несчастью. Но мисс Квиллиам — Хелен — чересчур горда. Надеюсь, вы не будете чересчур гордой. — Матушка покачала головой. — Потому что, — продолжала миссис Первиенс, — я была бы очень рада предложить вам в любое время перебраться под мою крышу.

— В самом деле?

— Несомненно. — Она скосила глаза на меня. — Только, боюсь, ребенка я принять не смогу.

Разочарование матушки было столь явным, что оно резануло меня как ножом.

— О, мы не собираемся разлучаться.

— Но, конечно, это можно будет как-то уладить. Поместить его, к примеру, в школу на пансион?

— Нам обоим страшно об этом и подумать! Да и, так или иначе, я не могу себе этого позволить.

— Дорогая, — миссис Первиенс одарила ее покровительственной улыбкой, — я не объяснила вам суть дела. Вижу, нам еще многое нужно обсудить. — Она взглянула на меня. — Если этот юный джентльмен отправится в кондитерскую, он найдет там, наверное, на что потратить шесть пенсов?

Она открыла сумочку и стала извлекать оттуда кошелек, но тут отворилась дверь и вошла мисс Квиллиам.

При виде нашей гостьи на ее лице появилось незнакомое мне выражение. Румянец ее поблек, глаза сузились и сделались холодными.

— Удивлена, миссис Первиенс, что снова вас здесь встречаю.

— Дорогая, как я рада, что сейчас вы выглядите намного лучше, чем в прошлый раз.

— Что вам угодно? — неприветливо спросила мисс Квиллиам.

— Дорогая Хелен — можно вас так называть? — я пришла вас проведать и повторить свое предложение, но поскольку вы отсутствовали, я познакомилась с этой прелестной юной леди. — Заколебавшись, она обратилась к матушке: — Мисс?…

— Миссис Мелламфи, — отозвалась матушка. И мягко добавила: — Джонни — мой сын.

— А, ну конечно. Какая же я глупая. — Миссис Первиенс быстро преодолела неловкость: — Вы ведь об этом уже говорили, да?

Она дала понять, что очень рада с нами познакомиться, и обменялась рукопожатием с матушкой и со мной.

— Мой ответ остается прежним, — сказала мисс Квиллиам. — Я не желаю от вас помощи.

Миссис Первиенс встала и отряхнула свое роскошное шелковое платье, словно к нему могла пристать от стула какая-то зараза.

— Что ж, дорогая, быть может, со временем вы преисполнитесь ко мне более добрых чувств. — Она очень приветливо улыбнулась моей матушке: — Боюсь, сегодня у меня не получится послушать вашу историю. Но я с удовольствием ее послушаю, если вы придете как-нибудь утром ко мне домой. Приходите до полудня.

— Спасибо, миссис Первиенс. Приду непременно.

— Запомните адрес? — начала та. — Это…

— Уверяю вас, миссис Первиенс, — вмешалась мисс Квиллиам, — миссис Мелламфи так же мало нуждается в вашей помощи, как и я.

Матушка растерянно переводила взгляд то на миссис Первиенс, то на мисс Квиллиам.

— Дражайшая мисс Квиллиам, — сказала миссис Первиенс, — думаю, лучше пусть эта леди сама за себя решит.

В дверях она обернулась и достала что-то из ридикюля. А теперь, знаю, вы обе на меня обидитесь, но моя совесть не будет чиста, если я покину эту обитель нищеты с полным кошельком.