— А ты говорил, не смогу Посмотреть! — восхищенно выдохнула я, глядя на то, как светящаяся лиловым цветом Андрис Йоукли нервно меряет шагами подступ к палатке Полыни — и все это под сияющими красными небесами.

Судя по всему, девушка к чему-то готовилась — она сжимала и разжимала кулаки, тихонько бубнила себе под нос, репетируя. Волнение, пронизывающее каждый ее жест, читалось «на ура». Привиденческая Андрис поправила прическу, пощипала щеки, чтоб разрумянились. Выдохнула, выпрямилась, откинула полог юрты — и сразу же со стоном задернула его обратно. Йоукли надавала себе пощечин — ау, приди в себя! — и снова пошла по кругу, шевеля ртом, нервно прикусывая губы. Очевидно, вела в голове какой-то диалог.

— Ой… — сказала я, поняв, что вряд ли это имеет отношение к нашим беглецам, — Это она к тебе, что ли, хотела и боялась заглянуть? Что, отношения продолжают рушиться?

— Ты просто сама тактичность, — обиделся Полынь и решительно оттянул короткую стрелку на начало прошлого часа.

Я не спешила отпускать циферблат — хотела и дальше наслаждаться зрелищем. Лиловую Андрис размазало, как размазывает городские улицы при галопирующем кентавре.

— Дальше Смотреть не могу, лимит, — предупредил куратор.

Шестьдесят минут назад все было по-прежнему: пологи шалашей Дахху, Мела и Теннета пребывали точно в таком же состоянии, как сейчас. То есть, судя по всему, они ушли еще раньше.

— Вот засада, — расстроилась я. — Что, будем бегать кругами и звать их в голос?

— Нет. Потому что только проблем с драконами нам не хватало, — пробормотал куратор.

И тотчас с интересом сощурился, вглядываясь вдаль. Затормозил часовую стрелку так, чтобы она не двигалась: и я с распахнутым ртом увидела, как застывает в небе хвост падающей звезды — невероятного аквамаринового цвета…

Но куратора заинтересовало не это.

Он указал пальцем в сторону драконьей кладки с яйцами — глубокого рва, круглосуточно исходившего синими парами. В этом рве уже больше тысячелетия хранились яйца, бережно оберегаемые ящерами («Мы не стареем-с-с, — объяснил Петр, проводивший нам экскурсию, — Но можем погибнуть в битве-с. Тогда придет время согреть-с новое яйцо, воспитать-с нового дракона-с». И, с любовью опуская шипастый нос в овраг, эмоционально добавил: «Ваша идея разбить яйцо-с была отвратительна-с-с-с! Если б мы не могли закрыть портал-с, все равно не отдали бы вам никого из наших малышей-с-с-с!»).

Я проследила за направлением пальца Полыни.

— Вон они! Видишь, две точки? — кивнул куратор.

И впрямь. Две фигурки замерли у оврага. Одна — поплотнее, мелисандрова, — протягивала руку Дахху, враскорячку выбирающемуся из кладки…

— Неужели они все-таки украли яйцо? — ахнула я.

— Однозначно, — кивнул Полынь и медленно повел стрелки вперед.

Мы увидели, как Дахху все-таки вылез из кладки, после чего они с Мелисандром радоcтно утопали в сторону спящих драконов и быстро пропали из нашего поля зрения, скрывшись за тушами ящеров.

Полынь отпустил Видение. Стрелки часов с жужжанием провернулись. Мир торопливо вернулся на круги своя. Перед нами снова на мгновение возникла неуверенная Андрис, потом моя попрыгивающая, встрепанная фигурка — и, наконец, флюоресценция погасла, глаза пришли в норму. Я почувствовала резкий запах червяков и мокрой земли от куратора. Полынь привычным жестом опрокинул в себя крохотную бутылочку мятного сиропа и поднялся.

— Что расселась? — укорил меня Ловчий. — Идем туда. Будем Смотреть, что они делали после.

— И куда дели Теннета… И зачем им вообще потребовалось открывать кромен? — недоумевала я, вприпрыжку приспускаясь за ним.

Ловчий лишь ускорил шаг. Потом вздохнул и вкрадчиво начал:

— Я не хотел никому говорить, сочтя это паранойей, но у меня было подозрение, что сознание Дахху и Мелисандра подверглось некоторому влиянию извне.

— В смысле? — опешила я.

— В случае господина Дахху я заметил это еще тогда, когда он, вопреки своему складу ума, голосовал за убийство нерожденной драконихи. Возникшая перед нами моральная дилемма должна была для каждого из нас стать жирным знаком вопроса. Но Мелисандр и Дахху ни мгновения не колебались в решении открыть кромен.

— Да, помню! — закивала я. — В случае Дахху мне тоже показалось это странным. Он же с этим яйцом как с писаной торбой носился, а тут вдруг.

Полынь подтвердил:

— Вот-вот. Я тогда не удержался и Прочитал его мысли. И мне показалось, что кто-то сразу же поспешил спрятаться от меня. Кто-то чужой, проникнувший до того в голову Дахху, и сбежавший, когда я попробовал за ним уследить.

— А почему ты не сказал об этом? — заворчала я. — Как же великий принцип «во избежание»?

— Я не был уверен в своих ощущениях — это раз, — начал подсчет куратор, — Учитывая, как я ругал тебя за панику с Пустотой, было нелогично самому пороть горячку по пустому поводу — это два. И в третьих, — он подавил вздох, — В последние дни в моей голове бродят всякие мысли, не имеющие отношения к работе — и я решил, что моя подозрительность может оказаться побочным эффектом от их, скажем так, нерационального обдумывания.

— Это ты про разваливающиеся отношения с Андрис, что ли? — я спросила в лоб, решив не размениваться на экивоки. Взрослые же люди, ну.

Полынь поджал губы и покосился на меня очень недружелюбно. Срывы покровов? Явно не самая любимая его тактика.

Я миролюбиво подняла руки и предложила:

— Давай договоримся — сейчас и навсегда — что в дневное время всякие личные вопросы не обсуждаем, ибо субординация и еще какие угодно отмазки. Но после полуночи — и на свежем воздухе — можем позволить себе некоторую откровенность. Так сказать, продолжим начатую на дубу у Лазарета традицию. А, куратор?

— Хорошо, — что-то прикинув, согласился Внемлющий. — Но не надейся сейчас на душевные разговоры, нам надо разобраться с беглецами. Несмотря на мое подозрение о вторжении в их разум, я промолчал еще и потому, что, так или иначе, на тот момент идея открытия купола была одобрена всеми нами. Но теперь — теперь это уже несанкционированная самодеятельность! Наказание неизбежно.

От меня не укрылось, как ловко он слил мой вопрос про Андрис, оставив его без ответа. Эх.

Между тем, мы почти добежали до драконьей кладки.

— А вчера ты Прочитал Мелисандра, да? — я продолжила важную тему. — Когда он вдруг начал талдычить про кромен?

— Именно, — кивнул Полынь. — Хотя так же неполноценно: я только и успел, что почувствовать то же чужое присутствие, как господин Кес увернулся от моего взгляда. А Читать людей без зрительного контакта я не могу.

— В отличие от студентов Ходящих, — я вспомнила свое путешествие в Шэрхенмисту.

— Я им тоже был, вообще-то, — сказал Полынь. — Во время учебы у нас гораздо легче идет запредельная магия. Видимо, — что-то прикинул он, — Это из-за того, что татуировка Глазницы как раз создается, и в нас плещется, хм, свежая кровь Рэндома… — он помолчал.