Потом встряхнул головой, будто избавляясь от морока, и признался:

— Пожалуй, мне тоже нужно время свыкнуться с тем, что я, по сути, кровавый реципиент, а не сам по себе такой талантливый.

— А откуда у шэрхен бесконечные поставки свежей хранительской крови? — вдруг нахмурилась я.

— Пока не знаю, — развел руками Полынь. — Так, ладно, останавливаемся тут.

Возле первого из дрыхнувший россыпью драконов мы повторили ритуал Просмотра прошлого часа. В этот раз я уже с самого начала по-хозяйски вцепилась в часы Полыни. Судя по всему, любое из запредельных Умений теневиков легко делилось на окружающих при телесном контакте. Во всяком случае, четыре из пяти делились — я, магическая халявщица, уже успела проверить это на себе. Не уверена, можно ли хором Читать чужие мысли… Но тоже как-нибудь попробуем.

Прошлое явило, что наши друзья отправились четко на север, ловко лавируя мимо спящих драконов. Мы потопали вслед.

Драконов Полынь и я обходили ну очень старательно… Прах их знает, насколько чутко они спят? Не хотелось бы разбудить эдакую клыкастую махину.

В один момент, однако, миссия была близка к провалу.

Я огибала огроменную тушу красно-золотого дракона, спавшего, задрав лапки кверху (совсем как Снежок Смеющегося, когда был волчонком и просил, чтоб ему почесали пузико). Но дракон, несмотря на расслабленную позу, кажется, был начеку сильнее, чем соплеменники. Когда я тенью кралась мимо, он отчаянно засопел носом, задергал веками и профилактически выпустил когти. Потом начал ворочаться, что-то глубинно ворчать, принюхиваясь все активнее и активнее, водя хвостом по снегу.

Я замерла с распахнутой пастью, ожидая неминуемого пробуждения твари. Но Полынь счел такое поведение глупой тактикой: схватил меня за рукав и целенаправленно потащил прочь. Желто-красный так и ерзал у нас за спинами, никак не желая успокаиваться.

— Чуткий, зараза, — пожаловалась я куратору, когда мы миновали последний ряд спящих ящеров.

«Не то что ты», — кажется, буркнул Полынь. А может, мне показалось.

За пределами лагеря мы последний раз воспользовались возможностью Посмотреть прошлое. Вследствие этого появился еще один факт, который подгонял нас с Ловчим и немножко пугал. Видение показало, что Дахху и Мелисандр час назад шли пешком, очень быстро шли. Но при этом Дахху держал в руках свеже-украденное яйцо, а Мелисандр… А Мелисандр волок по снегу бессознательного Теннета, плотно связанного походной бечевой. Очень надеюсь, что бессознательного, а не бездыханного (бечева намекала).

— Получается, маньяк не участвует в заговоре? — вывела я.

— Видимо, нет. Наверное, его взяли как донора: он же говорил, что для открытия купола нужна либо твоя, либо его кровь — то есть хотя бы слегка хранительская.

— По логике еще Лиссаева, — напомнила я. — И, может, даже твоя.

— Лиссай вне доступа. А я все-таки немного самозванец, — улыбнулся Полынь.

На самом краю плато ледяная корка переросла в классические снежные сугробы — и, наконец-то, мы с Полынью смогли идти по следам, как обыкновенные охотники, не тратя больше драгоценных Умений куратора.

А потом и вовсе побежали, петляя между зубьев скал. Мне становилось жарко, но я утешала себя мыслью, что это не продлится долго: ведь вчера мы узнали, что кромен куда ближе к драконьему лагерю, чем мы думалось.

Это выяснилось, пока мы чудесно ужинали вокруг костра. Все драконы к тому часу уже удалились, забрав с собой Бурундука (ее трогательное расставание с Дахху могло из кого угодно вышибить слезу, но мы держались молодцом). Один лишь Петр, не в силах разойтись со своим дружком Теннетом, свернулся масштабным кренделем вокруг нашего походного костра и весь вечер травил драконьи байки.

Срок годности у них был давно просрочен — большинство рассказов относилось к первому тысячелетию до нашей эры. Но некоторые анекдоты показались нам по-своему актуальными (все познается в сравнении).

Среди прочего, привратник расказал, что здесь, в Скалистых горах, кромен не торчит в море, как везде, но начинается прямо на границе материка. То есть до купола от драконьего лагеря можно дойти пешком, за час-полтора. Мы с ребятами тогда еще дружно обсудили, что, если бы нам пришлось все-таки распахивать кромен, то это оказалось бы куда удобнее, чем мы предполагали…

Но для нас это были хохмы о несбывшемся. А вот Дахху и Мелисандр, кажется, увидели свой шанс. Или его увидел чужак, который влиял на их сознания, если Полынь прав.

— Прыгать не будем, чтобы сократить расстояние? — я уже откровенно задыхалась от бесконечного преодоления пересеченной местности.

— Я не буду, — Полынь помотал головой. — Пепел знает, что нас ждет впереди. А я и так уже без ног после сегодняшних магических излишеств.

Я догадалась, что в случае куратора «без ног» не было метафорой. И перестала настаивать. Заодно решила сама поберечь силы.

* * *

Мы с Полынью, ворча и обдирая руки, преодолевали естественный горный туннель: длинную такую дырень полметра высотой, очень удачно пробивавшую внешний слой «короны» из скал. Внутри, естественно, пришлось ползти. В нормальной ситуации я бы ни за что не полезла в такое ненадежное и темное ничто, но следы на снегу недвусмысленно намекали: вам сюда, ребятки.

Меньше всего мне понравилось то, что к моменту появления туннеля та грустная борозда, что означала бессознательного Теннета (слева от двух цепочек шагов), расцветилась капельками крови.

— Они что, начали его расчленять уже по пути? — испугалась я, упираясь локтями в стенки и потолок туннеля.

— Это было бы слишком злодейски, — признал Полынь, сопя где-то передо мной, — А ни один из твоих друзей злодеем не является. И то сознание — если мне не примерещилось — тоже вполне нейтральное.

— Значит, они просто шандарахнули его обо что-то с непривычки… Таскать обморочных хранителей — не самое простое дело, — проворчала я.

Полынь фыркнул:

— Ну да, ты-то эксперт!

Мы вылезли из туннеля — и уже издали увидели беглецов.

Перед нами лежал длинный, пологий склон, поросший редкими голубоватыми соснами, разрываемый высокими сиреневыми кристаллами неизвестной породы — мечтой любого гнома. Внизу ледяная корка вечной мерзлоты плавно перетекала в ледяную толщу моря.

Но у свинцово-серой, остро пахнущей солью воды не было и трех метров, чтобы разгуляться волнами.

Ее сразу же отсекала едва заметная стена, уходящая в небеса. Море за этой стеной казалось мутным, расфокусированным, нереальным. На нем невозможно было сосредоточиться.

Я проследовала взглядом в вышину… Там и без того прозрачная стена растворялась, уступая место серым ночным облакам, блестящим звездам, глубокой синеве космоса.

Здравствуй, край света.

Судя по всему, тут, на севере, оба купола — драконий миниатюрный и глобальный кромен — сходились, сливаясь в одно. Иначе невооруженным взглядом нельзя было бы увидеть конец нашего мира. По одиночке каждый купол слишком мастерски сработан, чтобы зародить опасения в душе обывателя.