Палестине было 27 еврейских колоний с населением в 7000 душ, а в следующие семь лет — 43 колонии с населением в 12 000 душ. В коло­ниях росло число еврейских сельских рабочих, которые постепенно заменяли арабских рабочих и придавали колониям более цельный национальный характер. Этим достижениям содействовала лучшая организация дела со стороны вождей сионизма, которые теперь боль­ше занимались практической работой, чем политикой. В 1908 году сионисты учредили в Яффе свое Палестинское управление («Палес­тина-Амт», Misrad) под руководством экономиста Артура Руппина, автора книги «Die Juden der Gegenwart».

«Вторая Алия», как называлась иммиграция после русской ре­волюции 1905 года, принесла в Палестину новый человеческий мате­риал: социалистическую молодежь из партии «Поале-Цион», кото­рая прибыла в страну для одновременного национального и соци­ального строительства. При помощи названных сионистских учреж­дений новые пионеры устраивались в небольших колониях-фермах рабочими артелями или коммунами, преимущественно в Галилее, близ Тивериадского озера (Кинерет, Дагания и др.). Кроме «Поале-Цион», сторонников марксизма и классовой борьбы, в Палестине народилась более идеалистическая партия «Гапоэл гацаир» (Моло­дой рабочий), которая стояла за национализацию земли. Идеологом этой партии был Арон Давид Гордон (ум. 1922), проповедовавший «религию труда». Прибыв в Палестину уже в пожилом возрасте, он отказался от всех своих интеллигентских привычек и сделался про­стым сельским рабочим в галилейской колонии. Он создал целую доктрину «обновления человека» («Хидуш гаадам» — название од­ной из его книг): физический труд на земле обновляет душу челове­ка, а коллективный труд на родной земле оздоровляет душу нации; еврейство в Палестине спасется через прикосновение к своей земле и возвращение к своему древнему национальному языку. Партия «Га­поэл гацаир» пропагандировала свои идеи в палестинском журна­ле того же имени (с 1906 года), но большое влияние на ход коло­низации она приобрела только после мировой войны, когда нача­лось движение пионеров, «халуцим», в связи с третьей «алией» в ок­купированной англичанами Палестине (1920).

Оживление городской колонизации выразилось прежде всего в том, что рядом со старым арабским городом в приморской Яффе вырос чисто еврейский город Тель-Авив, который в 1909 г. имел 550 жителей, а через тридцать лет — 150 000. Одним из энергичней­ших строителей Тель-Авива был инженер Меир Дизенгоф, став­ший потом мэром города, руководителем городского управления. Улицы города обозначались именами выдающихся лиц («Улица Иегуды Галеви», «Монтефиоре», «Герцля», «Ахад-Гаама» и др.), и часто слышалась на них древнееврейская речь, особенно в устах учащейся молодежи, питомцев гимназии «Герцлия», основанной группою учителей-гебраистов. В гимназии, где обучались вместе мальчики и девочки, все предметы преподавались на националь­ном языке. Многие родители из России и других стран посылали своих детей в Яффу для получения национального воспитания в этой образцовой школе. В начальных училищах преподавание ве­лось также на древнееврейском языке. Особая учительская семи­нария подготовляла учителей для таких школ нового типа. Об­новленная древняя речь переходила постепенно «из уст младен­цев» в обиход старших членов семьи, говоривших на еврейско-не­мецком или эспаньольском языке, и создавала ту национальную атмосферу, о которой мечтали духовные сионисты. Новый приго­род Тель-Авив имел благотворное влияние на еврейскую общину в самой Яффе, состоявшую из 12 000 человек (среди 30 000 мусуль­ман и 10 000 христиан). В это время выросла также еврейская об­щина в портовом городе Хайфа (3000 человек), который полу­чил особенно важное торговое значение с постройкою железной дороги Хайфа— Дамаск.

Оживал и старый Иерусалим. Гнездо богомольцев, пенсионе­ров «халуки» и плакальщиков у «западной стены», город все более становился центром обновленной Палестины. В 1912 г. его насе­ление состояло приблизительно из 60 00 евреев, 20 000 христиан и 15 000 мусульман. Результат национального движения сказался в том, что еврейское население, составлявшее в 1881 г. одну треть всего населения Иерусалима, разрослось почти до двух третей. Ста­розаветные сефарды и ашкеназы, застывшие в традициях минув­шего, все еще имели здесь численный перевес, но в динамике жизни с каждым годом все более чувствовалось влияние новых людей. Мно­гочисленные школы, содержимые европейскими обществами, париж­ским «Альянсом» и берлинским Hilfsverein’oM, давали общее об­разование тысячам детей, которые раньше получали воспитание в хедерах и иешивах. Специальные предметы часто преподавались в этих школах на древнееврейском языке, в подражание школам сионистов. Художественно-ремесленное училище «Бецалель» (уч­реждено художником Борисом Шацом в 1906 г.) подготовляло искусных мастеров в стране с примитивными приемами ремесла. В это время увеличилось и еврейское население старых городов: Сафеда (7000), Тивериады (5000), Хеврона (2000); возникали ев­рейские общины в таких городах, где их раньше не было: в Сайде, или Сидоне, Газе, Акко, Рамле, Беер-Шева. В Наблусе, древнем Сихеме, жил остаток полуеврейского племени самаритян в числе 170 человек, представлявших собою вымирающую религиозную секту с первосвященником во главе; но евреев в этом арабском городе не было.

Реальные достижения в области колонизации были, конечно, ничтожны с точки зрения политического сионизма, ибо при таком медленном росте еврейское население Палестины надолго обрекалось на роль слабого меньшинства. Но культурные сионисты находили удовлетворение в первых успехах национального воспитания и жи­вой еврейской речи. Гебраизм стал культом молодой Палестины, как идишизм для демократических элементов диаспоры. В обоих случаях действовал один и тот же мотив: если нельзя укрепить ев­рейскую нацию путем территориализма, то необходимо укрепить ее путем культуризма главным образом путем культивирования либо древнего национального языка, либо обиходного народно­го языка. В то время как в России кипел спор языков между гебра­истами и идишистами (выше, § 50), в Палестине шла борьба за су­веренитет древнего языка в школе против иноязычных попыток. В 1913 г., когда в Хайфе готовились к открытию еврейской техни­ческой школы (Техникум), в ее кураториуме произошел раскол между членами — сионистами и несионистами (из берлинского «Гильфсферейн») из-за вопроса о языке преподавания. Вызванная этим расколом «борьба языков» волновала всю Палестину до на­ступления мировой войны, которая на несколько лет совершенно прервала строительство страны и даже разрушила многое из ранее построенного.

Некоторое оживление замечалось и в литературе новой Палес­тины. Переселившиеся писатели вносили борьбу идей диаспоры в страну благочестивых пилигримов. Рядом с прежними журналами ортодоксов («Гахавацелет» А. Л. Фрумкина) и либералов («Гацеви» Бен-Иегуды и «Доар Гаиом») появилась социалистическая пресса («Гапоэл гацаир»). Здесь продолжал свою начатую в России работу радикальный публицист и автор социальных романов Хаим Иосиф Бреннер. Галицийский писатель Самуил Иосиф Агнон писал ори­гинальные рассказы из старого еврейского быта в стиле раввинских и хасидских легенд; колонист Моисей Смелянский воспроизводил в своих повестях арабско-еврейский быт в новой Палестине. Про­должали свою работу и старые писатели Мардохай бен Гилель Гакоген и Александр Зискинд Рабинович, первый как публицист и мемуарист, а второй как бытописатель и педагог.

Как ни были еще скромны достижения сионизма в