Морально подавлен? Боится? Равнодушен? Способность человека идти на жертвы ради свободы говорит о его силе духа и морали. А о чем говорит его слабость?

Тут можно увидеть много тонкостей. Отделяется ли героизм от свободы? Свобода – отсутствие не только насилия, но его предчувствия, страха. Если мораль помогает преодолеть страх, то этика не столько преодолевает его, сколько хочет о нем забыть. Быть этичным физически явно легче, чем быть героем – способность переносить пытки дана немногим. Но легче ли материально? Как бороться с экономическим насилием? Увольняться и бойкотировать? Но многие ли способны пожертвовать материальным успехом и обречь себя на нищету? А легче ли психологически? Многие ли способны отстаивать порядочность, вызывая не только насмешки и жалость, но и ненависть, обрекая себя на одиночество? А многие ли способны вообще понять, что такое обьективная этика? Впрочем, ни экономику, ни тем более понимание текстов, относить к геройству не принято. Ну что героического в размышлениях? Или что такое научный подвиг? Подвиг – это же риск, и не просто достатком или карьерой, а жизнью. Но в действительности, гражданский подвиг иногда бывает не менее страшен, чем риск смерти. А иногда даже страшней. Легко ли ради порядочности жертвовать другими? Например, не хватает денег на лечение ребенка. Переступить через совесть оказывается куда легче, когда это не сопряжено с бурей эмоций и азартом боя, когда твой подвиг никому не виден и не нужен. А, соответственно, не переступить – невыносимо страшней. Хотя и по-своему.

А если учесть, что в мирной жизни человек как правило один против всех – системы, государства, общества, даже родных, кому его подвиг (а то и он сам) на фиг не сдался? Где он всегда проигрывает? Так что же есть подвиг в его исконном смысле?

Почему же мы в этих случаях не говорим о героизме? Потому что так сложилось исторически. Люди пока научились эффективно противостоять только физическому насилию. За прошедшие века уже выработалась единая точка зрения, подходы и термины. Они не могли не выработаться, потому что физический страх, как и физическое насилие – порождение природы, от нашей фантазии тут мало что зависит. Но как быть с другими видами насилия? Разве они не требуют геройства? Вероятно требуют – и потому этику тоже можно было бы назвать по своему героической. Но рассматривая эти лингвистические тонкости, нужно сразу поставить точки над ё – пусть лучше обьективная этика остается трусливой. Процесс перехода от животного к человеку она не рассматривает. Человек становится человеком когда отвергает насилие. Даже бывший свободный гражданин, поскольку он лишен свободного выбора, постольку обьективно оказывается вне этики. Те, кто практикует насилие над ним – животные – достойны любого сопротивления, на какое он оказывается способен, но его мотивы лежат вне этики. Этика не клеймит его недостойным "высокого звания человека". Кто его будет клеймить? Кто возьмет на себя смелость клеймить постороннего? Борьбой и насилием занимается личная мораль так же как она это делала с начала истории. Близкие и коллектив найдут нужные слова, пристыдят и сделают из труса героя. Обьективную этику это не беспокоит. Область этики ограничена нормами свободного общества и благодаря этому она вполне применима к реальным людям, не требуя от них невозможного геройства.

А можно ли как-то более точно определить границу между героической моралью и обьективной этикой? И то, и другое требует цели, воли, преодоления своей природы и активной деятельности. Где грань? Грань там, где начинается жертва, где свобода ставится под удар. Цель этики – общая свобода, и если в процессе ее достижения человек рискует жизнью, здоровьем, чем-то ценным для его дальнейшей деятельности, он рискует своей, а значит и общей свободой. В чем свобода, если он погибнет? Станет инвалидом? Понесет неприемлемый ущерб? Если в итоге он потеряет свой творческий, созидательный потенциал? Значит, здесь и грань. ОЭ не требует жертвы, она учитывает все интересы, а жертва не является "нормальным" интересом свободного человека. Жертва – это всегда преодоление себя в некоторой критической степени, это выбор смерти.

– Путь этики

Преодоление физического насилия, хоть и отрывает человека от природы, еще не делает его свободным. Впереди много всякого прочего насилия, бороться с которым еще предстоит. Да, собственно, борьба уже здесь. Мы уже живем в эпоху тотальной экономической войны, даже экономического рабства. И для большинства оно естественно, само собой разумеется. А как же иначе? Жизнь – борьба! Человек человеку волк! Само нынешнее понятие "успеха" – синоним победы, обретение капиталов или хотя бы достатка путем безжалостной конкуренции, разорения противников, эксплуатации и использования всех кого только удается. Я не говорю о мошенничестве, коррупции или воровстве. Речь идет о "честной, законной и заслуженной" победе. Той, которая считается высоко моральной и которой можно гордиться не только перед знакомыми, но и перед потомками, теперь надолго обеспеченными и сытыми. Убожество волчьей психологии не приходит победителям в голову. А вдруг потомки устыдятся? Будут презирать? Смеяться? Пока что такие потомки еще не появились. Пока что принято гордиться предками, даже теми, которые заработали свое "место под солнцем" физическим насилием. Но почему-то я думаю, что такие потомки уже не за горами.

Как же бороться со всем подобным насилием? Возвращаться к физическому? Скликать дружину? Браться за вилы? Смешно и глупо. Физическое насилие как раз и было преодолено этикой с помощью, и даже во многом благодаря изобретению других видов насилия, которые оказались не менее эффективны. Но с ними бороться надо уже иначе. Как? Разумеется, начиная с идей. Да, пока что "противодействие" предполагает в основном физическое сопротивление, а "непротивление и ненасилие" – использование иных, но не менее насильственных методов. А ведь можно по-другому. Можно под противодействием иметь в виду просвещение, обьяснение, обоснование, образование, диалог, сотрудничество, совместное творчество, поиск нового, разработку лучших моделей общества. Этике важно, чтобы сопротивление привело к договору, а не перешло в новое, излишнее и бессмысленное противостояние. Договор – это и есть и ненасилие, и непротивление, а заодно – и противодействие всем возможным будущим видам насилия.

А как добраться до договора? Бороться за него можно по-всякому. Можно взрывая врагов, можно – просвещая. Разница в том, что взрывы наверняка не приведут к договору, а просвещение – наверняка приведет. Да, не скоро. Но этика умеет ждать, для свободы время – не проблема. Наоборот, время – ее лучший друг. Что касается гоминид, человек всегда договаривается с человеком, но с опасным животным возможны все варианты, включая и