15 мая 1940 года на вопрос работника штаба 16-го ОСК – можно ли получить более широкую информацию относительно связей Бутаева с французской разведкой, полковник Скурулис уклонился от ответа, заявив, что он сказал тогда об этом необдуманно.

13 мая труп Бутаева был вскрыт, и при вскрытии оказалось, что Бутаев стрелял не в рот, как об этом заявила литовская полиция, а в сердце.

Есть основания предполагать, что Бутаев был убит литовской полицией»[980].

29 мая 1940 г. исполняющий должность Главного военного прокурора диввоенюрист Гаврилов направил начальнику Политуправления РККА спецсообщение № 23802/с, которым сообщал:

«4 февраля с.г. в Литве дезертировал помощник коменданта Ново-Вилейского гарнизона мл[адший] командир срочной службы 336-го с[трелкового] п[олка] Бутаев Гаджибал Алеевич.

К розыску его были привлечены литовские полицейские власти.

12 мая военному прокурору 16-го Особого стрелкового корпуса сообщили о том, что при попытке агентов литовской тайной полиции задержать Бутаева, последний застрелился.

По донесению военного прокурора 16-го ОСК, имеются основания полагать, что литовские полицейские застрелили Бутаева и инсценировали самоубийство.

Этим вопросом в настоящее время занимается заместитель Народного комиссара по иностранным делам тов. Деканозов»[981].

В приложении приводилось донесение военного прокурора 16-го ОСК военного юриста 1-го ранга Дроздова Главному военному прокурору Красной армии от 26 мая 1940 г. за № 00300:

«В дополнение к № 00286 от 14.05.40 года доношу, что все зависящие от В[оенной] П[рокуратуры] следственные действия по делу Бутаева закончены и никаких перепоручений ведения следствия по данному делу литовским властям с моей стороны не было.

Факт измены родине Бутаевым подтверждается его же письмом, адресованным брату, которое было обнаружено при осмотре трупа, где он пишет: “Я удрал из Красной армии и нахожусь в буржуазном государстве и что ты мне больше не брат, т. к. я фашист, а ты большевик”.

По предложению находившегося в то время в ВП 16 ОСК Военного прокурора округа тов. Румянцева дело Бутаева мною направлено в ВП БОВО для установления, имеются ли у него родственники, проживающие с ним вместе или жившие на его иждивении, на предмет привлечения последних к ответственности по закону об измене Родине. Вместе с делом направлен пистолет, обнаруженный на месте происшествия возле трупа Бутаева и извлеченная при вскрытии из трупа пуля для исследования и установления идентичности с оставшимися патронами в обойме данного пистолета.

[…]

Как только мы прибыли к офицеру связи полковнику Скурулис, нас сразу же интересовал вопрос – где находится труп, место происшествия, при каких обстоятельствах было самоубийство и откуда им известно, что это действительно есть Бутаев, а не кто-нибудь другой.

На заданные нами вопросы офицер связи ответил: что точно, где находится место происшествия, он не знает, и сейчас же вызвал к себе прокурора Виленского облсуда и инспектора полиции, которые знают место происшествия и подробности его. После этого этот же офицер связи заявил, что Бутаева пытались задержать агенты тайной полиции, и при попытке к задержанию по нему было произведено три выстрела в ноги, но выстрелы оказались безрезультатны, т. е. не было ни одного попадания. После этого Бутаев был окружен и, видя свое безвыходное положение, покончил жизнь самоубийством.

По имеющимся у них данным и признакам, сообщенным командованием советских войск еще ранее, есть основание полагать, что это есть действительно Бутаев. Во время ожидания прокурора и инспектора полиции этот же офицер связи сообщил нам, что у него имеются сведения, что Бутаев работал в пользу французской разведки. На мой вопрос, может ли он это подтвердить документально, а также и ознакомить нас с имеющимися у них по этому вопросу материалами, последний это еще раз подтвердил и пообещал просьбу выполнить. Причем добавил, что более подробные данные по этому вопросу имеет полиция.

По прибытию прокурора и инспектора полиции, последние подтвердили заявление офицера связи, как в части связи Бутаева с французской разведкой, так и в части обстоятельств убийства Бутаева, но при этом вилинский прокурор добавил, что Бутаев, будучи окружен, покончил жизнь самоубийством путем выстрела в рот.

По пути следования к месту происшествия прокурор мне заявил, что на место происшествия он уже выезжал, организовал там охрану, но осмотра трупа никто не производил. Прибывши на место происшествия, труп действительно охранялся полицейскими. На месте нами был произведен осмотр места происшествия. Как по наружному осмотру, а также и по найденным в карманах убитого документам (письмо, удостоверение, справки и др.) нами установлено, что это есть действительно Бутаев Гаджибал Алеевич, дезертировавший из 336 с.п. 4-го февраля с.г. Труп Бутаева лежал на левом боку, держа левую руку под себя, а правую протянутой вверх около лица. Пистолет лежал позади трупа на расстоянии 1,5 метра. Одет Бутаев был в гражданский костюм темно-зеленого цвета. Осмотрев место происшествия, труп Бутаева нами был отправлен в морг для вскрытия. Все обнаруженные документы и пистолет мною были изъяты. После этого, здесь же, на месте, имея в виду, что сам случай произошел днем (примерно в 13 часов по московскому времени), а также и то, что недалеко от места нахождения трупа Бутаева имеется несколько жилых домов, я обратил на это внимание прокурора и инспектора полиции, высказал предположение, что не исключена возможность, что всю эту картину, как преследование Бутаева, так и сам факт самоубийства (выстрел) могли видеть и слышать проживающие здесь граждане. Последний мне на это ответил, что кроме полицейских агентов очевидцами являются еще два свидетеля, которых они допросят и если нас интересуют их показания, то они могут их дать в переводе на русском языке. Кроме этого я тогда же поставил вопрос через командира связи советских войск майора Никифорова перед литовскими следственными органами, чтобы они разрешили присутствовать нашему представителю от командования при допросе вышеуказанных свидетелей и производстве обыска на квартире, где жил Бутаев, на это они дали свое согласие.

Одновременно литовские следственные органы от себя выставили просьбу, чтобы мы им дали обнаруженный возле трупа Бутаева пистолет для производства экспертизы, мотивируя тем, что за два дня перед случаем с Бутаевым в этом же районе были убиты с аналогичного оружия двое полицейских и не исключена возможность, что полицейские были убиты с данного пистолета. Поэтому им хотелось бы проверить, нет ли здесь идентичности в пулях. Я им ответил, что этот вопрос им следует разрешить через командование советских войск. С их стороны возражений не было.