Лодербек с недовольным видом поерзал в седле. И наконец спросил:

– Как, говорите, начальника тюрьмы звать – Шеффилд?

Балфур резко вскинул глаза:

– Шепард. Джордж Шепард.

– Шепард, точно. Интересно, а не в мировые судьи ли он метит? Он на бюджете полиции неплохо себя проявил – сдвинул дело с мертвой точки, колесики так и закрутились. Очень, очень неплохо.

– Да, наверное. А гляньте вот на этот! – Балфур указал концом хлыста на очередной веер папоротника, еще рыжее и пушистее прежнего. – Форма какая симпатичная! А двигается как – словно бы прямо в движении и застыл. Что за мысль!

Но Лодербек вовсе не собирался отвлекаться на симпатичную форму папоротников.

– Он, понятное дело, комиссаров ставленник, – продолжал он, по-прежнему имея в виду Джорджа Шепарда. – И, как я понимаю, старый друг мирового судьи.

– Может, они не прочь должность в семье сохранить.

– Амбициями попахивает. Вам не кажется? Я про тюрьму. Уж больно он радеет об этом проекте. Уж больно радеет обо всем этом деле. Очень хорошо себя на нем показал.

Лодербек, сам тот еще честолюбец, был куда как склонен заподозрить в честолюбии других. Балфур, однако, лишь фыркнул.

– Что такое? – насторожился Лодербек.

– Ничего, – откликнулся Балфур. (Очень даже чего, если на то пошло! Он терпеть не мог, когда с похвалой, пусть и сдержанной, отзываются о чьей-то добродетели, притом совершенно незаслуженно.)

– Что такое? – повторил Лодербек. – Вы вроде как голос подали.

– А вы подсчитайте сами, – предложил Балфур. – Дерево для опор. Железо для ограждения. Камень на фундамент. Два десятка чернорабочих на поденной оплате.

– И что?

– Бюджет полиции, чтоб мне провалиться! – возопил Балфур. – Да деньги наверняка поступают из другого кармана – из другого источника! Вы в уме подсчитайте!

Лодербек обернулся к собеседнику:

– Частная инвестиция? Вы об этом?

Балфур пожал плечами. Он отлично знал, что Джордж Шепард профинансировал строительство тюрьмы за счет комиссионных Харальда Нильссена с продажи имущества Кросби Уэллса, но он дал обет хранить тайну на совете в «Короне», а обещание, как ни крути, надо сдержать.

– Частная инвестиция, говорите? – настаивал Лодербек.

– Послушайте, – промолвил Балфур, – не хочу нарушать никаких клятв. Не хочу наступать кому-нибудь на мозоль. Но я вот что скажу: если завернете в Сивью, поразнюхайте там чуток. Вот и все, что я скажу. Поразнюхайте вокруг и, может, чего-нибудь и нароете.

– Так вы поэтому домой так торопитесь? – воскликнул Лодербек. – Чтоб с Шепардом не встречаться? Между вами двумя что-то произошло?

– Нет! – запротестовал Балфур. – Нет-нет. Мне дали наводку, вот и все.

– Наводку? Кто же?

– Не скажу.

– Да полно, Том. Нечего передо мною нос задирать. Что вы имели в виду?

Балфур на миг задумался, сощурившись, обвел взглядом дно долины вплоть до измятых склонов на востоке. Его конь был чуть поприземистее Лодербековой вороной кобылы, а поскольку он и сам уступал Лодербеку в росте, его плечи казались на добрый фут ниже, сколько ни расправляй он их, вот как сейчас.

– Это ж чистой воды здравый смысл, так? – отозвался он. – Целых два десятка поденных рабочих фундамент кладут? За все стройматериалы наличными заплачено? Муниципальное финансирование так не работает, кому и знать, как не вам! Шепард, должно быть, звонкой монетой рассчитывается.

– Так это здравый смысл или наводка? Одно из двух? – уточнил Лодербек.

– Здравый смысл!

– То есть никакой наводки вам не давали.

– Хорошо, давали, – запальчиво отозвался Балфур. – Но я с тем же успехом и сам бы сообразил. Я, собственно, об этом: я бы и сам сообразил, что к чему, с тем же успехом.

– Тогда какой в том смысл?

– В чем?

– Подбрасывать вам наводку.

– Не понимаю, что вы такое говорите, – набычился Балфур. – Никакой логики в ваших словах не вижу.

Однако ж в словах Лодербека логика звучала несокрушимая, и Балфур это отлично понимал.

– В чем я не вижу логики, – промолвил он, – так в том, чтобы подбрасывать наводку насчет тюрьмы вам. Какое дело «Судоперевозкам Балфура» до бюджетного финансирования и до того, как оно расходуется? Вам-то какое дело до частных инвестиций – разве что за ними что-то еще стоит?

– Вы меня не так поняли, – покачал головой Балфур.

– Может, кто-то из уголовников тут замешан, – размышлял вслух Лодербек. – Частная инвестиция – в обмен на…

– Нет-нет, – замотал головой Балфур. – Ничего подобного.

– Тогда что же?

И, видя, что Балфур отвечать не торопится, Лодербек добавил:

– Послушайте: если речь идет о частном финансировании, к избирательной кампании оно имеет самое прямое отношение, и мне необходимо о том знать. На все, что в спешке решается через голову комиссара непосредственно перед выборами, стоит посмотреть повнимательнее – а этот парень Шепард на ходу подметки рвет. Похоже, тут какие-то политические интриги плетутся, но какие? Если это все – вопрос здравого смысла, так просто расскажите мне, что знаете, а ежели ко мне кто подступится, я прикинусь, что сам сообразил, что к чему.

Балфур не мог не признать, что Лодербек говорит дело. Его теплые чувства к политику не вовсе развеялись за последний месяц, и Балфуру очень не хотелось утратить его доброе мнение, как бы уж там ни поменялось его собственное. Что в том вреда, если он и расскажет Лодербеку, откуда Шепард взял деньги, тем более если Лодербек притворится, что до всего дошел своим умом!

Кроме того, Балфура изрядно порадовала Лодербекова нежданная резкость и жадная настойчивость, с которой старший собеседник выпытывал нужные сведения. Лодербек подавленный и задумчивый ему не нравился; эта внезапная смена настроения напомнила Балфуру прежнего Лодербека – Лодербека времен Данидина, который отдавал приказы как генерал и держался как король; который составил себе состояние, а потом его удвоил; который был запанибрата с премьером и которому и в голову не пришло бы умолять своего спутника задержаться на ночь в Кумаре, чтобы ему не нести свои горести в игорный дом в одиночестве. Этому прежнему Лодербеку Балфур искренне сочувствовал, до сих пор питал к нему слабость, и ему изрядно льстило, что политик смиренно выспрашивает у него новости.

Потому, выдержав долгую паузу, Балфур рассказал-таки своему старому приятелю обо всем, что знал насчет тюрьмы: о том, что строительство профинансировано за счет доли от того состояния, что обнаружилось в хижине Кросби Уэллса. Балфур не объяснил, почему и как возникла такая договоренность, и так и не признался, кто подбросил ему наводку. Зато сообщил, что деньги были вложены по инициативе Джорджа Шепарда, две недели спустя после смерти Кросби Уэллса, и что начальник тюрьмы постарался замолчать это дело.