Червонное королевство еще никогда не сталкивалось с такими жуткими делами, и все были счастливы, когда процесс окончился. Человек оказался невиновным. Теперь все могут разойтись по домам и продолжать свою глупую, бесполезную жизнь. Все кроме Кэтрин. Краем глаза она заметила нахохлившегося Ворона.

И вырвала молоток из рук мужа.

– МОЛЧАТЬ! – закричала она и стукнула молотком по перекладине с такой силой, что по полированному дереву побежала трещина.

Шум в зале суда мгновенно стих.

Все лица теперь были обращены к Королеве. Все словно только что заметили ее покрасневшее лицо и сверкающие глаза. Черепашка поспешно спряталась в свой панцирь. Броненосец свернулся в шар. Страус попытался сунуть голову в полированный кварцевый пол, но безуспешно.

– Я отменяю вердикт присяжных, – прошипела Кэтрин. – Я, Червонная Королева, объявляю, что этот человек виновен. Виновен в убийстве. Виновен в похищении и воровстве, и во всем остальном, а посему требую отрубить ему голову. Приговор окончательный и должен быть приведен в исполнение немедленно!

Ее слова разнеслись по залу суда, ошеломленные лица исказились от страха. Никто не осмеливался даже дышать.

Кэтрин впилась глазами в сэра Питера, в его свирепое лицо, покрытое грязью, в его редкие желтые зубы.

Все ее тело снова стало неметь, словно от холода.

– Вы не заслуживаете милости, – сказала она.

Питер снова плюнул на пол.

– Ничего мне от вас не надобно.

– Н-н-но дорогая… – заговорил Король. Тихий, покладистый, испуганный. Он погладил ее по руке, но Кэт отшатнулась. – Мы… мы раньше никогда… В Червонном королевстве мы не… Как же это, милая, ведь у нас и палача-то нет.

У Кэт дернулся уголок рта. Она перевела взгляд на Ворона.

– Палач есть.

Ворон поднял голову.

– Ты был Палачом у Белой Королевы, – обратилась она к нему, – так послужи теперь мне. Служи мне преданно, и вместе мы сможем отомстить.

Ворон долго сидел неподвижно, как статуя. Потом расправил крылья и соскочил с перекладины. Черная, словно чернильная клякса на камне, птица приняла очертания человеческой фигуры в капюшоне. Лицо было скрыто в тени, руки в перчатках сжимали рукоять остро наточенного топора. Сейчас, в ярко освещенном зале суда, Кэт разглядела, что плащ с капюшоном был из перьев.

Стражники расступились, и Питер остался один посреди зала. Негодяй пытался держаться стойко и даже вызывающе, но Кэт заметила, что он дрожит.

Тень палача выросла, протянулась через весь зал, убийца казался карликом рядом с ней. Ворон положил топор на плечо.

– За убийство Джокера, придворного шута Червонного Короля, я приговариваю этого человека к смерти. – Кэтрин говорила, ничего при этом не ощущая, освобождаясь от бремени любви, сновидений и боли в разбитом сердце.

В Червонном королевстве начинался новый день, и она была Королевой.

– Отрубить ему голову!

Принято считать, что, когда Шляпник в «Приключениях Алисы в Стране Чудес» загадал Алисе загадку: Чем ворон похож на письменный стол? – Льюис Кэрролл и сам не знал ответа. Однако впоследствии писатель, которого много лет донимали этим вопросом, все же дал ответ, опубликованный в предисловии к изданию «Алисы» 1896 года: «Тем, что он может служить источником звуков/заметок[4], хоть и довольно фальшивых[5]. А еще их никогда не ставят ребром». Хочу обратить ваше внимание на то, что вторая часть фразы содержит[6] непереводимую игру слов: если слово nevar (англ. «никогда», написанное с ошибкой) прочитать задом наперед, получается raven (англ. «ворон»). К сожалению, ошибка в написании вскоре была замечена и «исправлена» каким-то ретивым редактором, так что в последующих изданиях тонкая игра слов была утеряна.

Все это я рассказываю потому, что именно «официальный» ответ Кэрролла на загадку вдохновил меня на описание дебюта Джокера на черно-белом балу в четвертой главе.

Многие любители и читатели сочиняли свои ответы на загадку. Ответ, который дает Шляп Ник в восемнадцатой главе («Тем, что на обоих чернильные перья»), я придумала сама и очень им гордилась, пока не узнала, что он пришел в голову не мне одной. В «Аннотированной Алисе»[7] этот ответ, приписываемый Дэвиду Джодри (младшему), приведен наряду с десятком других блестящих и забавных ответов. (Среди вариантов есть такие: «Тем, что мистер По приложил перо к обоим». Лично мне особенно нравится вариант: «Тем, что в “обоих” есть “б” и в “каждом” есть “ж”». Кэрролл, любивший игру слов и каламбуры, наверняка бы его оценил).

Что касается Ворона, то я не могла в этой книге надругаться над произведениями только одного великого писателя. Не удержавшись, я впутала сюда двоих. Тем, что Ворон по большей части говорит стихами, он обязан стихотворению Эдгара Аллана По «Ворон». Читатели, разумеется, вольны представлять себе персонажей как угодно, но мне самой нравится думать, что Ворон – та самая птица, что терзала разбитое сердце лирического героя классических стихов По. Учитывая, что «Ворон» был впервые опубликован в 1845 году, за двадцать лет до «Алисы в Стране Чудес», совпадение было слишком явным, чтобы им пренебречь.

И вот еще что. Думаю, никого из читателей, почитателей и исследователей не удивит, что в этой книге они найдут массу вольностей и отклонений – не только в том, что касается мира Кэрролла и его персонажей, но и в описании законов и обычаев викторианской Англии. Надеюсь, вы простите мне многочисленные неточности, великодушно оставив за автором право на творческую свободу. Я искренне надеюсь, что и дух Льюиса Кэрролла на том свете развлечется, а не будет оскорблен моей попыткой расширить его удивительный, сумасшедший, эксцентричный мир.

В конце концов, это же как-никак Страна Чудес.

В первую очередь я бы хотела выразить благодарность Грегори Магуайру, чьи фантастические романы «Ведьма» и «Признания уродливой сводной сестры» вдохновили меня написать эту книгу. Однажды несколько лет назад я обедала со своими агентами, обсуждая сказки и злодеев. Я тогда сказала: «Вот бы Грегори Макгуайр написал историю о том, откуда взялась Червонная Королева». А Черил Пьентка, мой агент по иностранным правам, посмотрела на меня и вдруг заметила: «Марисса, а почему бы тебе самой ее не написать?» Так что я должна поблагодарить Черил за то, что она помогла мне увидеть очевидное, а также замечательную Джил Гринберг и весь коллектив ее литературного агентства за неизменную поддержку, тактичность и воодушевление.