– Нет, – отвечаю я и перерезаю ей глотку.

Меня расталкивает женщина:

– Грей! Грей, тебе опять снится кошмар. Проснись.

Я открываю глаза. Моя мать с беспокойством смотрит на меня сверху.

Моя семья была в ужасе с тех пор, как матушка нашла меня в конюшне в полумертвом состоянии. Мое горло кровоточило, чему виной была последняя попытка Лилит лишить меня жизни. Половина моих швов под броней разошлась.

Матушка целует свои пальцы и прикладывает их к моему лбу. Точно так же она делала, когда я был ребенком, и я об этом уже совершенно забыл.

– Ну вот, – говорит она. – Это прогонит кошмары.

Я ловлю ее руку.

– Вы ведь не сказали никому, что я здесь?

– Все и так узнают от тебя самого, если продолжишь кричать во сне.

– Матушка, – вздыхаю я и отпускаю ее руку.

Если то, что сказала Лилит, было правдой, то эта женщина на самом деле мне вовсе не мать.

– Такой серьезный.

Рука женщины касается моей щеки, и я дергаюсь прочь. Я помню ее прикосновения. Мысль о том, что эта женщина может оказаться мне никем, причиняет мне больше боли, чем я испытывал, когда отрекался от всей семьи.

– Моего милого мальчика забрали в замок и вернули назад воина, – говорит она, и ее голос подрагивает. – Столько времени прошло. Я думала, ты погиб.

– Никто не должен знать, что я здесь. – Я сглатываю и чувствую боль все еще заживающей раны на горле. – Скажите людям, что я ваш племянник, которого ранили на севере в битве против Силь Шеллоу.

– Почему? – шепотом спрашивает женщина. – Что ты сделал?

– Не важно, что я сделал. Важно, что я знаю.

И что я помню. Глаза Харпер в темноте. Рука принца в моей руке, когда он бросается вниз с башни. Слова Лилит: Карис Люран рассказала мне правду.

Мое лезвие никогда не подводит. Я уверен, что Лилит мертва.

Хотя на самом деле я ни в чем не уверен. Я не стал ждать. У нее не было магии на той стороне, чтобы спастись. Я сбежал до того, как убедился в ее смерти.

– Что ты знаешь? – все так же шепотом интересуется матушка, дотрагиваясь до моей руки и обхватывая ее своими ладонями.

Я замираю, а затем отнимаю свою руку и открываю глаза, чтобы посмотреть на нее.

– Нет, матушка. Что вы знаете? Что вы знаете о моем отце?

– Грей? – едва слышно произносит она.

– Что вы знаете о моей матери? – продолжаю я. – Моей настоящей матери.

Ее лицо становится неподвижным. Это не ответ, но этого достаточно.

Женщина снова протягивает ладони к моей руке.

– Это не важно, Грей. Не важно. Я вырастила тебя как собственного сына. Я люблю тебя как сына. Никто не знает. Ни одна живая душа. И ты не должен был знать.

Я вспоминаю о Карис Люран.

– Кое-кто все-таки знает.

Лицо женщины бледнеет.

– Король лично отдал тебя мне в руки. Тогда я работала в замке служанкой и потеряла ребенка во время родов. Король сказал, что только он и я знаем обо всем и если я скажу кому-нибудь, то он поймет, что это я рассказала правду. Я никогда и словом не обмолвилась. Ни разу, Грей.

– Вы позволили мне поступить в стражники. Вы поощряли это.

– У нас ничего не было. После того как твоего отца покалечило… – Голос женщины срывается, и я понимаю, что она вспоминает те месяцы, те годы страданий, через которые прошла наша семья. – Я знала, что король тебя не узнает. Он ни разу не видел тебя с того дня. Он не знал твоего имени. Ты так хотел поступить на службу, я не могла лишить тебя этого.

Мы были в отчаянном положении, а я… горел желанием служить. Я тоже это помню.

– Принц и есть наследник, – говорю я. – Не я.

Я поклялся жизнью, потому что верил в это. Я не могу так просто отказаться от своих убеждений. Не важно, кто мой отец.

– Но, Грей…

Я отпускаю руку женщины.

– Я не могу здесь оставаться. – Я начинаю вставать. – Было сказано достаточно, чтобы возникли вопросы. Уже и так существуют сомнения в законности прав принца на престол. Если станет известно мое истинное происхождение, меня будут искать.

У меня нет никакого желания править, но я провел достаточно времени в суде, чтобы знать, что мое желание никого не волнует. Само мое существование ставит под вопрос линию наследования.

Если меня будут искать, то, скорее всего, эти люди будут желать найти мою голову отдельно от тела.

Моя матушка наверняка думает о том же.

– Никто не знает. – Она сглатывает. – Я никому не говорила. Ты можешь быть моим племянником, как ты сказал…

– Не могу. – Я уже начинаю сожалеть, что вернулся сюда и подверг ее риску.

– Но… Куда же ты пойдешь? – Женщина встает, словно хочет остановить меня.

Я обхожу вокруг нее. Прошли недели, и мои раны стали заживать. Мое оружие лежит кучей у двери, но все клинки помечены королевским золотисто-красным гербом.

– Закопай их, – говорю я матери. – Под кормушкой или в навозной куче. Там, где их нельзя будет найти.

– Но, Грей…

– Я пробыл здесь слишком долго.

– Куда ты пойдешь?

– Я не знаю.

Даже если бы знал, то ей не сказал бы. Если ее станут допрашивать (скорее всего, это просто вопрос времени), то чем меньше она знает, тем лучше.

– Но у тебя ничего нет.

– Если я чему-то и научился в Королевской Страже, так это тому, как оставаться невидимым и выживать.

Она сглатывает.

– Грей, пожалуйста.

Я направляюсь к двери.

– Грей мертв, матушка. Это все, что вам нужно знать.

В книге у главной героини Харпер – церебральный паралич. Как и у реального человека с церебральным параличом, ее состояние не определяет ее личность, напротив, это то, что является частью ее повседневной жизни. Я пыталась создать героиню, которая была бы сильной, стойкой и способной не вопреки физическим ограничениям, а вместе с ними.

Харпер сказала Рэну, что церебральный паралич по-разному влияет на каждого. Возможности разных людей могут быть разными, поэтому история Харпер – только ее история. Опыт Харпер наверняка не отражает опыт всех людей с церебральным параличом, но я надеюсь, что ее решительность и упорство найдут отклик в каждом. Я настоятельно рекомендую читателям узнать больше о церебральном параличе на www.cerebralpalsy.org.