— Значит, ваша милая добровольная помощница ни разу не сказала, что имеет дочь?

Я молчал.

— Карли уже двенадцать лет. И я не знаю, кто ее отец. Думаю, об этом не знала и сама Шейла.

— Не понимаю.

Она полезла в сумочку и достала оттуда фотографию. Такие снимки новорожденных делают обычно в родильных домах. Младенец с вытаращенными глазенками, закутанный в одеяло. На обороте от руки написано «Карли». Внизу — дата.

У меня голова пошла кругом.

— В последний раз Шейла звонила в день рождения Карли. И я сама говорила с ней. С Карли.

— Где же она сейчас?

— Понятия не имею, — сказала Эдна Роджерс. — Именно поэтому я здесь, Уилл. Я хочу найти свою внучку.

Когда я добрел до дому, то обнаружил на пороге квартиры Кэти Миллер. Она сидела под дверью, скрестив ноги. Рядом стоял рюкзак.

Увидев меня, она вскочила.

— Я звонила, но…

Я кивнул.

— Это все родители… — опустила глаза Кэти. — Я просто не в состоянии больше оставаться в этом доме. Может, у тебя найдется где переночевать?

— Сейчас не совсем подходящий момент…

— Да?

Я вставил ключ в дверь.

— Знаешь, я тут пыталась разобраться во всем этом… Помнишь, мы говорили? Кто мог убить Джули… И подумала: а что ты вообще знаешь о ее жизни после вашего разрыва?

Мы вошли в квартиру.

— Давай не будем сейчас об этом, — повторил я. — Мне не до того.

Она наконец увидела мое лицо.

— Почему? Что случилось?

— Я потерял близкого человека.

— Ты имеешь в виду свою мать?

Я покачал головой:

— Нет, это другой человек. Его убили.

Кэти ахнула и уронила рюкзак.

— Вы были очень близки?

— Да.

— Твоя девушка?

— Да.

— Ты любил ее?

— Очень сильно.

Она удивленно посмотрела на меня.

— Что такое? — спросил я.

— Не знаю… Будто кто-то нарочно убивает женщин, которых ты любишь.

Подобная дикая мысль приходила в голову и мне. Но из уст Кэти она прозвучала еще более невероятно.

— Мы с Джули расстались больше чем за год до ее убийства.

— И ты успел ее разлюбить?

Мне не хотелось возвращаться к этой теме.

— Так что насчет жизни Джули после нашего разрыва?

Кэти с размаху, по-детски, бросилась на кушетку, подобрала под себя ноги и задрала подбородок кверху, глядя в потолок. На ней, как и в прошлый раз, были джинсы в обтяжку и такой тесный топик, что бюстгальтер казался надетым поверх него. Волосы были собраны в конский хвост, несколько прядей выбились и лежали на щеках.

— Ты помнишь, с чего я начала: если Кен не убивал ее, то это сделал кто-то другой, верно?

— Да.

— Поэтому я начала изучать ее жизнь в последние месяцы: звонить старым друзьям, вспоминать, как все было, и так далее.

— И что ты выяснила?

— У нее были какие-то неприятности.

Я постарался вникнуть в ее слова.

— Какие именно?

Кэти опустила ноги на пол и выпрямилась.

— А что помнишь ты?

— Ну… Она была на последнем курсе в Хавертоне.

— Нет, не была.

— Как это?

— Ее отчислили.

— Ты уверена? — удивился я.

— С последнего курса, — кивнула Кэти. — Слушай, Уилл, а когда ты видел ее в последний раз?

Я задумался. Теперь уже трудновато вспомнить, столько времени прошло…

— Вы же виделись, когда расставались?

Я покачал головой:

— Она дала мне отставку по телефону.

— Что, правда?

— Да.

— Блеск. И ты это так и оставил?

— Я попытался увидеться, но она не хотела.

Кэти посмотрела на меня так, как будто я сморозил величайшую глупость в истории человечества. Пожалуй, она была права. Почему я не поехал в Хавертон, почему не настоял на свидании?

— Я думаю, — сказала Кэти, — что Джули была замешана в чем-то скверном.

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю; может, я и преувеличиваю. Вообще, хоть я и мало что помню, мне кажется, что перед смертью она была счастлива. Я долго не видела ее такой. Может быть, у нее все наладилось? Не знаю…

В дверь позвонили. Я понурился: не хватало мне еще гостей сейчас. Поняв мое настроение, Кэти вскочила с места:

— Я открою.

Это был рассыльный с корзиной фруктов. Кэти взяла корзину и поставила на стол.

— Здесь конверт, — сказала она.

— Открой.

Кэти достала карточку и стала читать:

— «От детей „Дома Завета“, в знак соболезнования…» — Она вдруг умолкла, не отрывая взгляда от карточки.

— Что там еще?

Она молчала. Наконец подняла на меня глаза:

— Шейла Роджерс?

— Да.

— Твою девушку звали Шейлой Роджерс?

— Да, а что?

Кэти покачала головой и молча положила карточку.

— Что случилось, Кэти?

— Ничего.

— Не надо притворяться. Ты ее знала?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

— Ни в чем, — сказала она сухо. — И хватит об этом.

Зазвонил телефон. Дождавшись, когда заработает автоответчик, я услышал голос Креста:

— Возьми трубку!

Я взял.

Крест начал с главного:

— Ты веришь матери Шейлы? Насчет того, что у нее был ребенок?

— Да.

— И что нам теперь делать?

Я ломал над этим голову с той самой минуты, как узнал о Карли.

— У меня есть одна теория.

— Слушаю тебя.

— Может быть, бегство Шейлы связано с ее дочерью?

— Как, например?

— Она могла пытаться отыскать Карли или вернуть ее. Узнала, допустим, что девочка в беде. Или еще что-нибудь в этом роде.

— Какая-то логика в этом есть, — заметил Крест.

— И если мы пойдем по следам Шейлы, — продолжал я, — то, возможно, найдем Карли.