И бабу твою не выпустим! Что с детями, что без.

Кровь бросилась Константину в лицо.

Он молча повернулся, вышел за калитку, не вынимая руки из карманов, приблизился к говорившему «борцу», на губах которого играла ухмылка.

– Повтори!

– А то чо? – пренебрежительно скривил губы парень. – Президенту пожалуешься?

Константин сделал выпад головой в лицо здоровяка.

«Борец» с воплем отпрянул, зацепился за крыло «Хаммера», упал.

Охранник с карабином бросился на Константина, и тот с разворота ударом ноги отбросил его в заросли лебеды у забора дома напротив. Повернулся к оторопевшему владельцу дороги, всё так же не вынимая руки из карманов.

– Какие неловкие у тебя халдеи, хозяин. Ещё вопросы есть?

«Борец» вскочил на ноги, держась за окровавленный нос.

– Убью, сука!

Константин повернулся к нему:

– Давай, жду. У тебя ещё много чего можно сломать.

Из дома выскочила Зина, за ней вышел Николай Кузьмич с вилами в руках.

– Костик, не надо!

– Да не трогаю я их, – пожал он плечами. – Ну, чего стал? Давай, убивай.

Глаза парня забегали, решимость в них прошла, осталась только ненависть.

– Я тебя… встречу…

Вскочил детина-охранник, но тоже не стал бросаться угрозами.

Константин повернулся к Шаромыжному, потерявшему уверенность.

– Я дал тебе хороший совет, дядя, воспользуйся им, не то твоя самодеятельность с дорогами и деревнями плохо кончится. Особенно с деревнями. И никакой губернатор не поможет, их теперь тоже пачками сажают.

Константин подтолкнул сестру к двери, из которой выглядывали любопытные лица детей, пропустил отца.

В гостиной он сказал, оглядев встревоженных родных:

– Не волнуйтесь, этот урок пойдёт им на пользу. Завтра съезжу в местную управу, поговорю с жилищниками. Терпеть больше этот произвол нельзя.

– Вряд ли им понравилось, как ты себя вёл, – проворчал Николай Кузьмич.

– Пап, чтобы нравиться всем, даже Богом быть недостаточно.

– Думаешь, поможет?

– Уверен. Можете спокойно заниматься своими делами.

Однако Костя ошибся. Впечатление на местного хозяйчика он произвёл, но не такое, на какое рассчитывал.

Через час, когда он поставил машину в отцов гараж, к дому подъехала бело-синяя «Нива» полиции, и Константина окликнули:

– Эй, гражданин, подойдите.

Он закрыл ворота гаража, оглянулся, увидел двух полицейских, «Ниву», ползущий по улице в сотне метров «Хаммер» и всё понял.

«Барсов выгонит из отряда на хрен!» – мелькнула мысль.

– Слушаю.

– На вас поступила жалоба, – подошёл ближе полицейский средних лет, с погонами младшего лейтенанта. – Вы отказываетесь уважать частную собственность, да ещё избили двух жителей посёлка.

«Хаммер» остановился, из него вышел Шаромыжный, одетый на сей раз в просторный костюм цвета хаки. За ним вылезли сопровождавшие владельца дороги. Распухшее красное лицо «борца» украшала полоска лейкопластыря.

– Как же вы красиво изъясняетесь! – восхитился Константин. – «Отказываетесь уважать частную собственность». Что-то новое в лексиконе полиции. А то, что этот господин не уважает сотню жителей посёлка, лишив их возможности свободного проезда к с в о е й частной собственности, не имеет значения?

Подошёл второй полицейский, помоложе, зато вдвое шире, с огромным пузом, широкомордый, с погонами сержанта.

– Документы, гражданин. – Ударение он сделал на втором слоге слова «документы».

– Будьте любезны.

– Чево?

– Вы забыли сказать: будьте любезны.

Сержант мигнул.

– Кажи документы.

– Сначала вы свои, господа стражи порядка.

Полицейские озабоченно переглянулись.

– Он угрожал губернатору, – донёсся голос Шаромыжного. – Грозился дом поджечь.

– Ну? – сказал сержант.

– Гвозди гну, – вежливо ответил Константин. – Представьтесь. По закону вы не имеете права отказать человеку выяснить ваши фамилии и место службы.

– Да кто ты такой, уголовник?! – не выдержал охранник с карабином.

Константин не ответил.

Сержант посмотрел на лейтенанта:

– Может, вызвать патруль?

– Вызывай, худенький наш, – сочувствующе кивнул Константин. – Сам-то ты вряд ли комбатант. Если у вас больше нет ко мне вопросов, то вы свободны.

Он повернулся к полицейским спиной, вернулся в дом, втолкнув в дверь выглянувшую на улицу Зину.

– Чего они хотят? – выдохнула она.

– Чтобы я заплатил.

– Да отдай ты им три сотни, – в сердцах выговорил Николай Кузьмич. – Не хватало полиции доказывать, что не ты кур воровал.

– Ну уж нет, правда на нашей стороне.

– Они не отстанут. В посёлке уже было такое, один крутой тоже не стал платить, шлагбаум своротил трактором, так его на пятнадцать суток арестовали да ещё шлагбаум чинить заставили.

Константин выглянул в окно.

«Нива» стояла на месте. Возле неё топтались, размахивая руками, хозяева дороги. Полицейские совещались. Потом лейтенант вытащил мобильный и кому-то позвонил.

На душе стало скверно.

– Не везёт тебе с нами, – удручённо заметила Зина.

Дети, прижавшиеся к матери, выжидательно уставились на дядю Костю.

– Ничего, всё будет хорошо, – сказал он, берясь за свой смарт и набирая номер Барсова.

Композиция 17

Поводыри

Рим

Пьяцци выслушал Эзру Хауса бесстрастно, не дрогнула ни одна складка на его «базальтово-гранитном» морщинистом лице.

– Я вас услышал, полковник. Вы уверены, что русские пойдут на это? Убийство президента – не рядовой грабёж.

– Господин Подвальный обещает…

Кардинал позволил себе брезгливо усмехнуться.

– Господин Подвальный всего лишь посредник меж нами и русской государственной мафией.

– Но он хорошо служит нашему делу.

– Ещё