Гудин начал было оправдываться, уверяя всех, что ещё может многое, снова завершая свою тираду:

– «Ну, ладно, я погнал!».

– «Опять волну, что ли?!» – теперь вмешался Алексей.

На это и смех коллег, тоже развеселившийся Гудин, вызывая новый прилив смеха, в тон шутникам закончил:

– «Ну, ладно! Я погнал! А то с Вами не кончишь!».

– «Гони! А то на всех дурачков не хватит мудрецов!» – многозначительно согласилась с ним Марфа, но этой фразой всё же задерживая Гудина в дверях.

Тот хотел снова что-то пролепетать в своё оправдание, но на этот раз Марфа не дала ему даже открыть рот.

– «Гаврилыч! Ты вот всё время со своим юмором тужишься, тужишься, а…» – не успела договорить Марфа, как была перебита Платоном под новый хохот коллег:

– «А срать никак не наладишься!».

Этот пассаж невольно оказался одним из последних в общении Платона Петровича Кочета с Марфой Ивановной Мышкиной. Вскоре ход новых, неожиданных событий заметно отразился на коллективе ООО «Де-ка».

В связи с переносом фасовки сыпучих биодобавок из цеха ООО «Де-ка» на специализированный завод, Платон невольно становился ненужным.

То, что он считал своим козырем, большая и относительно сложная работа, которую могли выполнить только они с Алексеем, вдруг просто испарилась.

Пропал ореол незаменимости Платона. Всю оставшуюся работу мог бы выполнит кто угодно, даже Гудин.

Более того, оказывается за спиной Платона, Инна Иосифовна выступила с инициативой об его увольнении. Она не предложила на увольнение кандидатуру Гудина, за которым маячил сам академик А.И.Апальков.

Но Надежда Сергеевна легко отстояла своего надёжного работника:

– «А грузить ты, что ли будешь?!».

Изменение географии фасовки биодобавок также ударяло и по Марфе Ивановне. Ей теперь предлагалось клеить этикетки не в одном из удобных помещений офиса, а на новом, дальнем, тёмном, холодном и пыльном складе, без возможности нормально питаться и даже ходить в туалет. Это-то и напугало старушку. Да и Платон в шутку подлил масла в огонь, красочно расписав Марфе всё отрицательное на новом месте работы.

Правда Платон потом доказал Надежде, что клеить этикетки можно только на старом месте, с чем она и согласилась.

Но тут ещё Марфа Ивановна запросила прибавку к жалованию, на что никак не могла пойти Надежда Сергеевна.

В итоге Марфа Ивановна неожиданно и быстро уволилась.

– «Может Вы Марфу обижали? Вот она от Вас и ушла!» – спросила Ксения после сообщения мужем этой новости.

Платон задумался, поясняя жене:

– «Может! Но ей и нам было друг с другом хорошо!».

– «Наверно, только с тобой?!».

– «Наверняка!».

С уходом из ООО «Де-ка» Марфы Ивановны Платон лишился внимательного и мудрого собеседника, с которым можно было говорить на любые темы, излить душу.

Другим же его коллегам в общении друг с другом, и тем более с Платоном, не хватало чувства такта.

Марфа Ивановна ушла в другой коллектив, в другую, родную для себя среду, к таким же, как и она сама, простым и добрым женщинам.

Платон искренне жалел об этом. Ведь ушла его благодарная слушательница и способная ученица.

Но, в то же время, уход Марфа Ивановны укрепил его позиции в коллективе, так как её работу, как оказалось на поверку, кроме Платона, с его очень умелыми, хотя и больными руками, никто не мог и сделать-то толком, и качественно.

Для Платона наклеивание этикеток на банки стало одновременно и необходимой зарядкой для кистей рук.

Более того, Платон в этом деле превзошёл Марфу Ивановну, клея этикетки лучше и быстрее, более того, в отличие от неё, ни от кого не завися.

Иван Гаврилович из-за зависти, что Платон будет иметь дополнительный заработок, попробовал было тоже клеить этикетки на банки, но у него из этой затеи вообще ничего не вышло, кроме сплошного брака.

Его вороватые, не привыкшие к аккуратной работе руки и один, завистливый глаз, а также неумение владеть своими эмоциями и телом, к его великому позору, не позволили ему наклеить даже ни одной этикетки.

Поэтому в этом деле Платон стал просто монополистом. Но ему поручались и другие дела. Не остался не у дел и Гудин. Надеждой было ему поручено нарезание этикеток из рулона и проставление на них штампиком номера серии. И хотя эта работа не оплачивалась, Иван Гаврилович всё-таки её делал. Как-то на сообщение Платона, что этикетки кончаются, гордый своей хоть такой незаменимостью, Иван Гаврилович, шумно штампуя их номером серии, удовлетворённо пошутил:

– «Настучим сколько надо!».

– «Лет на десять! Стукач ты наш!» – сразу остудил его пыл Платон.

Через два дня возмущённый Платон вернулся к обеду на работу после неудачного посещения Курского вокзала. Ему пришлось принести обратно в офис непринятую проводником коробку, ожидаемую далёким заказчиком.

И виновницей этого была Инна Иосифовна, которой пока не было на рабочем месте. Она не обеспечила выполнение работы, по междугороднему телефону толком не договорившись с клиентом. Поэтому своё возмущение, за непродуктивную эксплуатацию его больных рук Платон высказал Надежде Сергеевне.

Вскоре в кабинет влетела запыхавшаяся, как всегда суетливая Инна Иосифовна. Выслушав рассказ Платона о постигшей их неудаче, она, как ни в чём не бывало, попыталась неуклюже оправдаться:

– «Ну, ничего тут не поделаешь! Что-нибудь придумаем!».

– «А насчёт придумать, неплохая идея!» – загадочно, в тон ей, ответил уже несколько успокоившийся коллега.

Вскоре он положил на стол Тороповой короткое стихотворение, вызвав у неё, вместо смущения, лишь улыбку умиления.

Подтверждая ею нечаянно недоделанное, Инна вместе со всеми слегка посмеялась, и тут же выслушала от автора ещё один смешной эпизод, очевидцем которого, накануне, кроме Платона, стала и она сама:

– «Вчера по телевидению брали интервью у Черномырдина по поводу его отношения к новому президенту Украины Виктору Ющенко. И тот, как всегда, из-за своей косноязычности, изрёк очередную «крылатую» фразу: «Я буду общаться с президентом, несмотря на его ориентацию!». Вот так, ни больше, ни меньше!».

Нелюбящая, когда общение между сотрудниками проходит без её участия, Надежда, как всегда бесцеремонно влезла в разговор, по привычке давая указания, на это раз посоветовав Инне: