Все ясно: он хочет сказать, что сейчас ничто не мешает его браку с Летицией! Ярость так и забурлила у нее в крови!

– Надеюсь, теперь, все узнав, ты не совершишь такую глупость, не станешь жениться на ней. Или все-таки женишься?!

– Но рассказанное тобой не могло бы произойти сейчас! – возразил он. – Арабелле я ребенка не делал, так что у Роберта нет оснований ненавидеть меня. Кит жив, и у меня нет причин собирать войско, а уж если этим придется заниматься Киту, то, можешь быть уверена, я сперва обращусь к королеве и испрошу высочайшего повеления.

– Послушай, Николас! – воскликнула Дуглесс, вскакивая. – Ты разве не понимаешь, что будущее тебе знать не дано?! Когда ты являлся ко мне, в мою эпоху, в книгах было написано, будто ты умер за три дня до казни, но после твоего возвращения в прошлое в них повествовалось уже о твоей казни! Историю ведь так легко переделать! Если ты все же женишься на Летиции, то что же, я по возвращении прочту о том, что Кита убили как-нибудь иначе, да?! И, возможно, Летиция придумала еще какой-нибудь способ организовать твою казнь? А может быть – и это вполне вероятно! – она сыскала себе в помощники кого-нибудь еще?! Я совершенно уверена, что найдутся и другие мужчины, имеющие хорошеньких жен и сильно ненавидящие тебя!

Николас не мог не улыбнуться ее последним словам и сказал:

– Ну, такие мужчины, безусловно, найдутся! Один, а то и два!

– Ты напрасно так шутишь! – вскричала Дуглесс. – Я говорю с тобой о вещах, прямо относящихся к твоей жизни и смерти, а ты надо мной насмехаешься!

Дуглесс вся напряглась и замерла. Пытаясь привлечь ее к себе и обнять, Николас сказал:

– Дорогая моя, это замечательно, что ты так обо мне заботишься, замечательно и то, что предупредила меня обо всем! Отныне я стану проявлять особую осторожность!

– Ты рассуждаешь как все мужчины! – В голосе ее звучала плохо скрываемая ярость. Она резко отстранилась от него и продолжала:

– Ты, стало быть, считаешь, что ни одна женщина не сможет причинить настоящего вреда такому, как ты, – верно? И потому насмехаешься надо мной! Почему бы тебе вдобавок не подмигнуть мне, не погладить по голове, а? И почему бы не посоветовать вернуться к своему шитью и предоставить мужчинам, столь способным на понимание, решать вопросы вроде тех, что касаются жизни и смерти?!

– Ну, Бога ради, Дуглесс! – взмолился он, протягивая к ней руки.

– Не прикасайся ко мне! Сбереги объятия для твоей очаровательной Летиции! Скажи только: неужели красота ее стоит того, чтобы весь род Стеффордов прекратил свое существование? Чтобы умерли ты и твоя мать?

Руки у Николаса как-то бессильно повисли, и он сказал:

– Да если я сообщу всему нашему семейству и дому Калпинов, что решил нарушить клятву, не жениться, потому что некая женщина из будущего утверждает, будто моя невеста может потом прикончить всех Стэффордов, меня сочтут просто глупцом; а с тобой… с тобой обойдутся не слишком-то хорошо!

– Значит, ты жизнью готов пожертвовать, только бы о тебе дурно не говорили, да?

Сжав руки в кулаки, Николас мучительно искал способ растолковать ей, к чему может привести его отказ жениться.

– Разве у вас там, в вашем веке, вы не заключаете контрактов? – спросил он. – Ну, таких законных сделок на бумаге?

– Разумеется, заключаем, – отозвалась она. – Мы заключаем договоры и контракты на все на свете, в том числе и брачные контракты подписываем, но при этом в брак следует вступать по любви, а не…

– Но мы не вступаем в брак по любви, мы не можем этого себе позволить! – воскликнул он. – Погляди вокруг. Ты видела, сколько всякого добра в этом доме? И это лишь один из домов, которыми владеет мое семейство! И богатства эти появились у нас, потому что предки мои женились и выходили замуж ради поместий, а не по любви! Мой дед, например, женился на сущей мегере, но она принесла с собой в приданое три дома и полным-полно посуды!

– Да, Николас, эти рассуждения я понимаю, но брак… брак – это нечто такое интимное! Это не то, что заключить контракт на какую-нибудь работу: брак предполагает любовь и детей, и еще – дом, и чувство защищенности, и приобретение друга! – возразила Дуглесс.

– Стало быть, можно жить в нищете, зато с тем, кого любишь! – парировал Николас. – А что, эта самая «любовь» будет кормить тебя, одевать, поддерживать тепло в доме зимой?! Брак-то и подразумевает куда большее, чем то, о чем ты говоришь! Но ты бедна, и поэтому понять этого не способна!

– К твоему сведению, я вовсе не бедна! – воскликнула Дуглесс, и глаза ее засверкали от гнева. – Совсем даже не бедна! Наша семья очень богата, и денег у нас полно. Но это вовсе не означает, что я не хочу любви и готова продаться за высокую цену!

– Каким же образом твое семейство приобрело свои богатства? – тихо спросил Николас.

– Я толком не знаю, – ответила она. – У нас они как-то всегда были… Мой отец говорил, что наши предки вступали в брак… – Тут она запнулась и посмотрела на него.

– Так на ком женились твои предки? – спросил он.

– Ой, ни на ком! Это была просто шутка! Он ничего особенного не хотел этим сказать!

– На ком все-таки?! – настаивал Николас.

– На богатых женщинах! – сердито ответила она. – Да, он говорил, что наши предки весьма преуспели в выборе богатых невест!

На это сообщение Николас никак не отреагировал – просто стоял и смотрел на нее.

Гнев ее тотчас улетучился, и, приблизившись к нему, она обняла его и крепко-крепко к нему прижалась.

– Ладно, – воскликнула она, – женись на деньгах! Возьми в жены самую богатую в мире женщину, но Бога ради, только не Летицию! Она – дрянь! Она причинит тебе зло, причинит зло всем вам!

Николас отстранил ее от себя, чтобы поглядеть ей в глаза, потом сказал:

– Летиция Калпин – самое большее, на что я могу рассчитывать. Я же младший сын в семье, самый обычный рыцарь, и у меня ничего нет, все принадлежит Киту! И мне повезло, что брат столь щедр и позволяет мне жить за его счет. Те земли, что принесет в нашу семью Летиция, будут во благо всем нам. Как же я могу отплатить черной неблагодарностью брату, который дал мне столь много?

– Летиция – вовсе не самое большее, на что ты можешь рассчитывать! – возразила Дуглесс. – Ты нравишься женщинам и можешь найти другую. Если тебе суждено жениться на деньгах, мы поищем другую невесту, богатую, но не столь амбициозную, как Летиция!

Снисходительно улыбаясь, Николас ответил:

– Но спать с женщиной – вовсе не то же самое, что вступать с ней в брак! И тут ты должна мне верить: Летиция для меня – хорошая партия. И не чадо хмурить брови! Я буду в полной безопасности, разве ты сама этого не понимаешь?! Ведь Летиция была опасна, пока я ничего не знал о ее планах, но теперь знаю все и вполне смогу постоять и за себя, и за свою семью!

– Ты что, всякий раз, садясь на лошадь, станешь проверять, не подрезал ли кто подпруги, да? А как насчет подсыпанного в пищу яда? А как быть, скажем, с проволокой, натянутой поперек лестницы?! А если она наймет подонков, которые забьют тебя до смерти?! А как насчет того, что тебя утопят? Или сожгут?!