– Уверен, что несколько. В таких селах, которые были закрыты со всех сторон обрывами, делали много выходов. Как муравейник. Просто со временем почти все разрушились. Походу, он нашел целый. Смотри. – Заур показал более крупные фотографии. – Опоры свежие. Им точно не двести лет. Он там мог сидеть хоть неделями. Что молчишь? – спросил он, будто ожидал от меня бурной реакции. Но я не ходил, как полицейские, часами-днями по этим местам в поисках убийцы, поэтому мне нечего было сказать.

– Он меня уже не удивляет. Эта история про ножи, про две руки… теперь еще и туннели. Рэмбо, блядь, что я еще могу сказать?

– Рэмбо был вьетнамский, а у нас свой – афганский. – Заур подбородком указал на здание.

– Сколько еще?

– Сказали, к девяти.

– Уже девять, – возмутился я.

– Ты чё напрягаешься? Чуть успокойся. Поймаем мы его. Или его, или того, кто выдает себя за него.

– Ты про что?

– Про свою новую версию, – гордо объявил Заур. – Ночью пришла в голову. Даже, сука, приснилась. Под личностью этого Тамерлана скрывается кто-то похожий на него, он взял его документы, его личность, понимаешь? И прикидывается им, потому что никто не будет искать мертвого. Как тебе мой сон? – спросил он и хлопнул меня по плечу. – А?

– Видел это в каком-то советском фильме. Знакомый сюжет. Может, ты ночью смотрел свои старперские фильмы?

– Да иди ты! – фыркнул Заур.

Дверь открылась, оттуда выглянул полненький низенький мужичок и начал оглядываться по сторонам.

– Вот он, – сказал Заур, кивнув в его сторону, вылез из машины и пошел ко входу.

– Что хромаешь? – спросил мужичок.

– Долгая история, – отмахнулся Заур и обнялся с ним. – Гафур, это Арсен.

– А, тот самый журналист, – улыбнулся Гафур и крепко пожал мне руку.

По его интонации я не совсем понял, что имелось в виду под «тем самым»: тот, который допустил чудовищную ошибку, обвинив невиновного, или тот, который большой молодец и которого все в Дагестане любят читать и смотреть (второе маловероятно).

– Да, он, тот самый, – поддержал Заур.

– Идем, Анвар вас ждет. Только тут нет лифта. Придется по ступенькам на четвертый этаж. Сможешь?

– По ходу разберемся, – отмахнулся Заур, и мы начали восхождение.

Не теряя времени зря, учитывая довольно медленный подъем, Заур рассказал ветерану Афганской о своих похождениях, о том, что порезал его тот самый пацан, которого мы по ошибке посадили в тюрьму, и из-за этого Заура периодически преследуют боли в ноге, которые отдаются иногда в поясницу (этого я не знал). А еще рассказал, что выбил чью-то дверь, как в былые времена. Собеседник отметил, что времена «были, конечно, пиздец», имея в виду какие-то похождения Заура в начале двухтысячных. Потом ветеран заметил, что если Гасан напал на нас с ножом, то, возможно, его посадили не просто так. На это мы решили не отвечать, хотя могли объяснить, что он был нездоров, да и мы загнали его в стрессовую ситуацию.

– Анвар Казимович, это Заур, – представил нас Гафур большому широченному мужику лет шестидесяти, на вид бывшему штангисту, когда мы вошли в кабинет. – Бывший следователь по делу Гамзатова Хабиба.

– Салам алейкум, – сказал Заур и протянул ему руку.

– Ваалейкум ассалам, – ответил Анвар, и я сразу отметил, что голос его соответствует грозному внешнему виду. – Слышал.

– Это Арсен, он освещал это дело по новостям, – представил меня Заур.

– И про вас тоже слышал. – С этими словами он чуть не расплющил мне ладонь своим рукопожатием. – Садитесь. Чай?

– Нет, мы ненадолго, – отказался Заур, и мы все сели за стол. Чай, естественно, все равно появился.

– Ладно, рассказывайте, с чем пришли. Гафур говорил, что вы что-то там копаете. Опять. – Последнее слово прозвучало так, будто этот человек был в курсе всех наших провалов.

– Да. Это неофициально, – аккуратно заметил Заур и затем, видимо, чтобы нашим собеседникам было предельно понятно, дополнил: – Не для полиции. Мы тут кое-что нашли с Арсеном. Но чтобы копать дальше, нужна информация. Я прошу никуда ее не распространять.

– Слушаю, – сказал Анвар и деловито кивнул.

– Мы ищем информацию по Эминову Тамерлану Магомедовичу, – взял я слово и зачитал с телефона: – В сети мы нашли информацию, что в Афганистан он прибыл в 1981 году. Служил в военной части 93992. Без вести пропал во время боевых действий в провинции Парван. Награжден орденом Красной Звезды посмертно.

– Никогда о таком не слышал, – сказал Анвар и посмотрел на Гафура. Тот тоже развел руками.

В этот момент в кабинет ворвался еще один человек с несколькими распечатанными фотографиями.

– Нашел! – крикнул он и поднял фотографии повыше.

– Заур, это Сиражудин, мой двоюродный брат, тоже афганец.

– Салам алейкум, – объявил тот, сел рядом с Гафуром и протянул нам снимки.

В отличие от своего родственника, Сиражудин был немного дерганым, и, судя по шраму, уходившему от правой брови вверх к макушке, Афганская война оставила после себя не только душевные раны.

– Ваалейкум ассалам, – ответил Заур.

– Посмотри, есть кто-нибудь знакомый? – спросил у него Гафур.

Перед нами лежали две фотографии, на одной было около тридцати мужчин, выстроившихся в два ряда (на стульях и стоя) на каком-то мероприятии, судя по обстановке, в ресторане. На второй четыре счастливых краснощеких мужика позировали фотографу, обнявшись. На заднем плане остальные гости сидели за столом.

– Да, вот… – пытался сказать Сиражудин, но Гафур остановил его жестом.

По выражению его лица стало ясно, что он ждет окончания некой проверки. Его напряженный взгляд перебегал с Заура на фотографии и обратно.

– Вот этот пидарас! – вскрикнул Заур, указывая на бородатого мужчину, стоявшего на общей фотке с самого края, а потом указал на него же на второй фотографии: он сидел полубоком за столом.

– Я же говорил, он странный! – продолжил Сиражудин, обращаясь к Гафуру, а потом пояснил: – Я говорил ему прямо там, что он какой-то не такой.

– Рассказывай, – почти скомандовал ему Анвар.

– Это фотографии со встречи ветеранов.

– Мы раз в полгода собираемся, – добавил Гафур.

– Это было летом. В июле. Этот мужик