– Старик, говоришь, повесил?

– Да. Он хотел вернуть ее туда, где родился Гасан. Думаю, так.

– Ты хорошо думаешь, – сказал он вполголоса, будто пытаясь просто заполнить чем-то тревожную тишину этого места.

Мы медленно подходили к дому. Он был, пожалуй, немного повыше дома акушерки, но в плачевном состоянии. Явно простоял заброшенным много лет. Заур аккуратно начал обходить дом.

– Очень умный…

На земле рядом с клеткой, в которой, возможно, несколько десятилетий назад держали кроликов, лежали ржавые вилы. Он поднял их, оглядел со всех сторон и крепко ухватил рукой. Мы подошли к старой деревянной двери.

– Ты до хуя умный… – На этих словах Заур пнул дверь ногой, что было сил, и та, почти разломившись надвое, упала внутрь.

Мой напарник взвыл от боли и сразу влетел в дом, размахивая вилами. Но как только стало ясно, что ни в прихожей, ни в кухне, ни в двух комнатах никого нет, успокоился. Все было старое, обветшалое, покрытое пылью и паутиной.

– Никого, – объявил Заур.

– Жаль, я бы посмотрел, как ты протыкаешь его вилами, – сказал я.

– Шерлок, блядь, иди ищи что-нибудь полезное, – заворчал Заур и, присев на пыльную дряхлую кушетку, принялся массировать лодыжку.

Я, естественно, сразу начал разглядывать шкафы, книги, увидел парочку фотографий в рамках.

– Старый я для этой хуйни, – бурчал Заур себе под нос.

– Не-а, тебе просто надо прийти в форму. Пятьдесят пять или сколько тебе там, ты еще молодой. Килограммов двадцать скинуть, и будешь как огурчик.

– На что намекаешь? – спросил он.

– Ты слегка… вышел из формы, – ответил я, не обращая на него внимания. Я открыл шкаф и достал оттуда пыльную фотографию в рамке. – Ты и раньше был немного кругловат, а сейчас… – я пытался разглядеть лица на фотографии, – совсем потерял форму… Наверное, он кто-то из них, – объявил я, показывая типичную черно-белую армейскую фотографию. На ней были около десяти солдат, в основном молодые, и один усатый мужик лет под сорок.

– Это Муртуз. – Заур ткнул пальцем в усатого.

– Не похож. Откуда знаешь?

– Да он это. Когда пробивал, мне из организации «Ветераны Афгана» или что-то такое… в общем, оттуда отправляли его фото. Это точно Муртуз.

– И где-то среди них его односельчанин. «Э. Т.». Походу, вместе были на Афганской?

– Получается, так, – подтвердил Заур.

Я продолжил изучать остальные фото, а мой партнер захромал на кухню.

– Смотри, тут везде только общие фотки. Ни одной личной. Либо он забрал с собой самое дорогое, либо, наоборот, избавился от ненужного.

– Без разницы, возьмем все с собой. Скоро нам пробьют последнего владельца дома. Думаю, это и будет наш.

– Есть что в кухне? – спросил я и зашагал в спальню.

Там также стоял шкаф с книгами и какими-то старыми бумагами и были две кушетки, приставленные друг к другу. В этом месте время будто остановилось. Так же, как и в доме Гамзатовых. Вот только миры это были абсолютно разные. Тот был цветной, теплый, чистый, аккуратный, а этот – окутанный мраком, пыльный, черно-белый, неживой.

– Ты спрашиваешь, есть ли что-нибудь в кастрюле? – переспросил Заур, громыхая посудой.

– Вообще.

– Ты намекаешь на то, что я жирный. Это не я жирный, а ты дрыщ! – объявил он, и затем я услышал грохот и рванул в сторону кухни, откуда неслась ругань: – Сука, блядь! Что за на хуй!

На кухне я увидел Заура в дыре в деревянном полу.

– Ебаный старый прогнивший пол! Сука, чихнешь – и весь дом развалится!

– Ты проломил пол? – спросил я, сдерживая смех, насколько это было возможно.

– Хули ржешь?! Попробуй пошутить про то, что меня уже пол не выдерживает, и я возьмусь за вилы.

– Не надо, давай. – Я подал руку Зауру, и тот рывком вылез из пролома. По его порванным джинсам бегали пауки и тараканы. – Ты как?

– Нормально, – ответил он, стряхивая с себя живность. Затем вытащил телефон, включил фонарь и направил его в дыру в полу.

– Что там?

– Слишком высокий подпол… – задумчиво сказал он, лег на живот и сунул голову в дыру. – Зачем оставлять столько, если у тебя нет какого-нибудь ебаного сундука с золотом? А? Не знаешь?

– Нет, – ответил я.

– Или трупа, который надо спрятать…

Сев на пол, Заур привалился спиной к шкафу. Вытер лицо, оставив на нем рукой полосы грязи.

– Вода есть? – спросил он, тяжело дыша.

– В машине.

– Плохо… все это пиздец как плохо, – выдохнул он. – Пить хочу.

– Сейчас принесу.

– Стой, дай-ка какую-нибудь из его фоток.

Я принес наиболее четкую и крупную. Там была группа из десяти человек. Они находились, судя по фону, в каком-то военном бараке. Кто-то играл на гитаре, парочка ела, остальные просто веселились.

– Давай, – сказал Заур и протянул руку.

Я отдал, и он сказал:

– А теперь садись.

– Куда?

– Да, блядь, сюда садись. – Заур указал на противоположную сторону кухни. – Сядь, да? Отдохнем пару минут.

– Тебе срочно надо выпить. Ты уже моросишь, – пробурчал я и сделал то, что он велел.

Заур некоторое время молчал разглядывал фото, а потом заговорил:

– Знаешь, когда этот гондон подловил меня в подъезде с ножом и когда засунул его в меня, разрубил мою ебаную печенку на две части, знаешь, о чем я думал?

– Нет.

– Ну давай, догадайся, ты же умный.

– Не знаю. Как не умереть? Как отбиться? – развел я руками.

– Неа, не-е-ет. Я думал о другом. – Заур продолжал звериными глазами внимательно изучать фотографии. – Я был уверен, что выживу. Не знаю почему, но я был уверен, что выживу. Что приду из ада за ним. Единственное, о чем я думал, когда двумя руками удерживал его руку и чувствовал, как нож медленно входит в меня, – это как бы его не забыть. Я держал его руку, блядь, выигрывал время, и смотрел прямо в его глаза, и пытался