на искусство последующих поколений испанских художников, включая сюда и великого Веласкеса, но влияние его отразилось и на произведениях европейских художников XX века.

Еще великий Гойя. Как живописец он остался мне чужд, особенно рядом с Веласкесом. Но его бесчисленные рисунки, офорты, литографии, совершенные по исполнению, поражают огненным темпераментом и остротою восприятия жизни со всеми ее отрицательными сторонами. Но все искусство Гойи с его демонизмом и дикой фантастикой мне было тяжело и неприятно[560].

Не могу не упомянуть о великолепном собрании французов — «жемчужине» Прадо. Никола Пуссен, Клод Лоррен и Ватто сверкают красотой и радуют душу своей восхитительной живописью[561].

Посетителя галереи удивляет необыкновенная сохранность и свежесть картин, находящихся там…

* * *

Каждый день, пока мы были в Мадриде, мы ходили в Прадо и там без конца пропадали. Под влиянием этих впечатлений все остальное как-то померкло в наших глазах.

Сам город мало привлек наше внимание. Он был раскален летним солнцем, и трудно было его обозревать. Наблюдали на улицах испанскую толпу. В ней преобладал черный цвет. Испанки, несмотря на палящее солнце, ходили без шляп и зонтиков, в легких кружевных косынках, закрываясь от солнца веерами. Если в толпе проходила дама в шляпе и перчатках, это был неоспоримый признак, что она иностранка. Испанки прекрасны в ранней юности, так же как и итальянки, но они быстро с возрастом полнеют, и неуловимая юная прелесть отлетает от их красоты.

Испанцы мужчины произвели на нас более сильное впечатление. Главная их красота, или, лучше сказать, «стиль», состоит в посадке головы, в гордой осанке, в медленных, важных движениях.

Здесь я должна оговориться, что все мои впечатления от Испании и ее народа, вследствие краткости нашего пребывания там, были беглы и поверхностны…

Ездили мы и осматривали дворец Эскориал[562], выстроенный королем Филиппом II. Это грандиозное, гигантское здание. Я не помню в Европе большего. Архитектура его тяжела, скучна. Дворец производит впечатление не то тюрьмы, не то монастыря или крепости — до того его постройка угнетающе мрачна.

Внутренность дворца богато украшена скульптурой. Есть «Распятие» Бенвенуто Челлини[563]. Много картин итальянских художников, особенно венецианцев. Есть, между прочим, картина Теотокопули «Св. Лаврентий». Очень богата по насыщенному колориту. Картина Веласкеса «Братья Иосифа, показывающие его одежды их престарелому отцу Иакову» на меня произвела большое впечатление[564].

Глядя там на картины Теотокопули и Веласкеса, я думала, что можно, не сомневаясь, решить, что живопись Теотокопули имела влияние на формирование живописного гения Веласкеса.

Устав до полусмерти, мы, выйдя из Эскориала, обошли его стены и очаровательно устроились завтракать на земле в молоденьком сосновом лесу. Мы с волчьим аппетитом быстро покончили с хлебом, ветчиной, сыром и с содержимым плетеной пузатой бутылки. И как упоительно там было! Не хотелось уходить.

Вспоминая этот завтрак, я и сейчас слышу запах хвои и смолы молоденьких сосен, разогретых полуденным солнцем, среди каменистой, песчаной равнины, в тени высокой ограды Эскориала…

* * *

Через несколько дней мы из Мадрида уехали в Сеговию. Какой живописный городок! Он лепится на крутой и высокой скале и точно сыплется сверху каменными домишками и живописными уличками. На самом верху расположен собор, а на остром конце скалы, имеющей форму утюга, возвышается дворец Алькасар XI века — характерный образчик старинного замка Кастилии.

Но всего интереснее и живописнее в Сеговии, помимо ее средневековых церквей и монастырей, старинных городских ворот и стен с древними башнями, — это ее акведук («el Puente»). Постройка его относится ко времени римского императора Августа. Акведук берет воды с высоких гор Сиерра-Фуэнфриа. Пройдя по долине, достигнув Сеговии, он пересекает ее предместье и верхнюю часть города в виде каменного моста, покоящегося на высоких гранитных столбах, иногда в два этажа. Необыкновенное зрелище представляет он. Сквозь его аркады (их 119) видны соседняя долина, дома, улички и площади этого маленького живописного городка.

Я была в восторге! Бегала, смотрела и работала, много работала. Вспоминаю один день, редкий для Испании. Вдруг налетела туча, и полил крупный дождь. Пришлось бежать домой. Не теряя времени, из окна нашей комнаты сделала акварель: на первом плане угол дома, черепичная крыша, внизу проходит улица, и все пересечено потоками дождя.

Дождь затянулся на целый день. Я нетерпеливо заглядывала во все окна, отыскивая что-либо интересное нарисовать и страдая от сознания, что теряю драгоценное время. В конце концов забралась в какой-то чулан, заваленный ломаной мебелью, седлами и всяким хламом. В узенькое окно был виден (хотя только частью) собор Сеговии — базилика XVI века. Освободив окно от пыли и паутины, я устроилась там работать, сделав акварель. Мне удалось ее окончить. Эта вещь сейчас находится в Вологодском музее…

В Сеговии был огромный античный амфитеатр, где происходили бои быков. Мы узнали, что сюда собирается из Мадрида приехать знаменитый тореадор, который в ближайшее воскресенье будет выступать в бое быков. Случайно увидели мы из нашего окна, привлеченные шумом на улице, как к дверям гостиницы, бывшей напротив нашей, подъехала открытая коляска, в которой сидел знаменитый тореадор, или эспада. Он был в национальном костюме, который своей яркостью и пышностью нас поразил.

Огромная восторженная толпа встречала его.

В те дни мы прочли в газете, что несколько дней тому назад во время боя быков в Мадриде, когда этот тореадор вонзил в затылок быка шпагу, бык с такой силой мотнул головой, что шпага стрелой взлетела на воздух, потом упала в первый ряд публики, убив наповал мальчика.

Сергей Васильевич, несмотря на то что не одобрял этого зрелища, все-таки пошел на бой быков, подгоняемый любопытством. Меня и нашу спутницу он уговорил не ходить, не надеясь на наши нервы. Но и сам он не выдержал. После первого заколотого быка, когда вывели второго, потрясенный до глубины души кровавым зрелищем (гибель лошади особенно его поразила), он поспешно стал выбираться из толпы, чем вызвал негодование вокруг. В ужасной тесноте ему приходилось шагать по чужим ногам. Домой Сергей Васильевич вернулся очень взволнованный и о бое быков ничего не рассказал…

Очень запомнилась мне одна наша прогулка. Это было под вечер. Спустились мы по крутым, каменистым улицам Сеговии в соседнюю долину. По живописной дороге, вдоль быстрого, бурного потока, мы обогнули город, имея его с левой руки. Пройдя по дороге довольно далеко, мы перешли мост и оставили поток. Отсюда дорога пошла, как бы зажатая с обеих сторон. Слева — крутая скала с городом, увенчанным Алькасаром и собором, справа поднимались крутые холмы. Склоны