пушки. Среди солдат в Дьенбьенфу было общеизвестным, что американские гражданские пилоты во многих случаях рисковали больше, чем пилоты транспортных машин французских ВВС, летавших в основном на С-47, и хотя американским пилотам платили примерно 2000 долларов в месяц за их опасную работу, в их контрактах не указывалось прямо, что они должны были летать непосредственно в боевой обстановке. Поэтому было понятно, что вернувшись в тот день со своих заданий, они отказались продолжать летать через Дьенбьенфу. Это решение должно было иметь катастрофические последствия не только для самой битвы в Дьенбьенфу, но и для отряда «Кондор» подполковника Годара, ощупью пробиравшегося в Дьенбьенфу через лаосские джунгли. Коньи, как командующий сухопутными войсками на севере Вьетнама, не имел юрисдикции над транспортниками ВВС, тем не менее, он немедленно запросил разрешения генерала Наварра перевести французские экипажи с С-47 на «Летающие вагоны». По причинам, известным только военной бюрократии, разрешение Наварра поступило к Коньи только 26 апреля в 23.30. Тем временем, сброс грузов снабжения для Дьенбьенфу радикально сократился. В течение следующих трех дней они в среднем едва переваливали за шестьдесят тонн в день, а 28 апреля — чудесно ясный день в разгар муссонного сезона — гарнизон Дьенбьенфу не получил каких-либо грузов вообще.

Суббота также была днем подведения итогов для измученного гарнизона и его командиров. И картина, которая была передана в виде телеграммы с абсолютным приоритетом в 14.00, показала, что в хотя бы относительно боеспособном состоянии насчитывалось ровно 3250 пехотинцев. Во многих случаях, это означало, что человек потерял глаз, и даже одну руку. «Изабель» сообщил, что к бою все еще годно 1400 стрелков. В Дьенбьенфу госпиталь майора Гровена, изначально рассчитанный на 44 койки, с помощью марокканских саперов протянул свои окровавленные щупальца во всех направлениях; в общей сложности 878 тяжелораненых находилось в настоящее время на перевязочных пунктах батальонов, в пристройках госпиталя, укомплектованных воздушно-десантными хирургическими бригадами, и в темных норах и шахтах, наспех отрытых вдоль ходов сообщения. Еще 117 раненых в таком же состоянии конкурировали за жизненное пространство на переполненном ОП «Изабель», с гарнизоном, орудиями, складами боеприпасов и танками.

К настоящему моменту, таким образом, почти 15000 человек гарнизона разделились на три примерно равные части: пехотинцы, артиллеристы и вспомогательные части различных служб (для перераспределения вручную более 100 тонн припасов в день и переноски 1000 ящиков требовалось большое количество вспомогательного личного состава) и, наконец, последняя треть гарнизона Дьенбьенфу — мертвецы, люди, попавшие в руки коммунистов и «Нам-Юмские крысы».

В то же утро разведка предоставила Дьенбьенфу пересмотренную оценку сил противника. Благодаря массовым переброскам не обученных новобранцев, генералу Зиапу удалось компенсировать большую часть своих потерь за предыдущие два месяца. Некоторые из новобранцев (а французы уже захватывали их среди пленных 2 мая) записались, или были насильственно призваны в середине марта и прошли весь путь до Дьенбьенфу небольшими группами подкреплений по 100 человек. По прибытии в долину их разделили на пары и прикрепили каждую пару к двум ветеранам, и эти «ячейки» из четырех человек стали базовыми подразделениями в восстановленных частях, причем ветераны в каждой ячейке отвечали за боевую подготовку новобранцев. Безусловно, такие восстановленные части были далеки от смертоносной эффективности штурмовых отрядов Вьетминя середины марта, но Зиап теперь снова мог выставить в поле 35000 пехотинцев против французов, или десять солдат против каждого из изможденных и продрогших до костей французов, вьетнамцев и северо-африканцев, ютящихся в грязных ямах французских траншей. И, как знали и французский штаб, и его коллеги-коммунисты, превосходство над обороняющимися три к одному было достаточным преимуществом для победы при штурме.

В то утро также появилась еще одна плохая новость. 80-я разведывательная эскадрилья заграничной службы французских ВВС сделала полный набор аэрофотоснимков долины накануне в 12.30 и полностью расшифрованные фотографии были успешно сброшены в штаб де Кастра. Они ясно показывали сильное уплотнение смертоносного кольца 37-мм зенитных орудий и зенитных крупнокалиберных пулеметов, особенно на северо-восточном краю долины. Новая батарея 105-мм гаубиц проявила себя на «Анн-Мари» и несколько новых батарей 75-мм гаубиц были замечены в двух-трех километрах к востоку от ОП «Изабель». Новые батареи коммунистов также появились за Лысой и Фальшивой горой 23 апреля, когда они внезапно вмешались в ход боя, оказав разрушительное воздействие на десантников, контратакующих «Югетт-1». С другой стороны, ни один 120-мм тяжелый миномет не обстреливал Дьенбьенфу с 19 апреля; вероятно, что-то пошло не так с поставками боеприпасов. Это временное затишье не особенно успокоило французов, так как пленные коммунисты, захваченные в последние дни, сообщили им, что как ожидается, в район осады скоро прибудут «специальные орудия». Какие особые снаряды калибра 60-мм и 120-мм были подобраны в окрестностях Дьенбьенфу, но до сих пор они не дали французской разведке ни малейшего намека на то, что должно было произойти. До разгадки этой тайны оставалось еще около десяти дней.

Также остались некоторые незаконченные дела после прерванной контратаки 2-го парашютного батальона Иностранного легиона майора Лизенфельта. Остатки 1-го и 2-го парашютных батальонов сформировали сводный парашютный батальон Иностранного легиона, под командованием майора Гиро, которому было поручено защищать то, что осталось от ОП «Югетт», вместе с ротой из 140 марокканцев 1-го батальона 4-го полка марокканских тиральеров под командованием капитана Нико. Сильно потрепанный 2-й батальон 1-го колониального парашютного полка снова перегруппировался на высотах ОП «Элиан», но оставил роту легкораненых на ОП «Юнон». С момента своего прибытия в течение первой недели апреля батальон потерял 56 убитыми, 35 пропавшими без вести (десять из которых считались погибшими) и 257 ранеными. В частности, его 3-я и 4-я роты потеряли так много людей, что Брешиньяк решил объединить их в маршевую (сводную) роту, под командованием лейтенанта Рене Легера.

Положение перед штурмом на 24 апреля 1954 года

Потеря «Югетт-1» также повлияла на опорный пункт «Опера» на другой стороне аэродрома. «Опера» был специально создан для обеспечения защиты с фланга «Югетт» и теперь, в свою очередь, оказался полностью с фланга обойден. Поэтому Лангле и Бижар решили эвакуировать его, прежде, чем небольшой гарнизон постигнет участь всех остальных обойденных опорных пунктов. В тишине французские саперы заминировали «Опера» в ночь с 23 на 24 апреля, когда его гарнизон, рота капитана Бизара из 5-го вьетнамского парашютного батальона, медленно отступил назад по дренажной канаве аэродрома на новую запасную позицию в 150 метрах к северу от «Доминик-4». По словам майора Пуже, «у этой позиции не было названия, возможно потому, что её было невозможно назвать». Действительно, муссонные дожди превратили дренажную канаву аэродрома