в настоящий канал, заполненный во многих местах водой по пояс. Тем не менее, с высотами «Доминик» справа и «Югетт-1» слева, находящимися под вражеским контролем, было чистым безумием пытаться даже поднять голову над краем канавы. Любого раненого приходилось прислонять к осыпающимся стенкам канавы, а любой убитый немедленно исчезал из виду. В этом невероятном месте, Бизар и его люди работали как бобры, в самом прямом смысле этого слова, пытаясь вырыть огневые позиции в мягкой грязи и соорудить несколько бункеров из мешков с песком в самой канаве. Многое из того, что они построили в тот день, было на следующую ночь смыто проливным дождем. Снова, подобно бобрам, Бизар и его вьетнамцы восстановили свой опорный пункт в трясине. Они удерживали его до самого последнего дня битвы.

В этот день также произошел обмен вежливо-ледяными сообщениями между Наварром и Коньи. Последний все еще утверждал, что жизненно важная дельта Красной реки находится в смертельной опасности быть захваченной, в то время как Наварр считал, что ситуация в дельте, хотя и критическая, была не более критической чем та, которая сложилась в остальной части Индокитая. Тоном, предназначенным для иронического намека на озабоченность Коньи только Тонкином, Наварр сообщил последнему, что он «может быть уверен, что я проинформировал правительство о точной ситуации с точки зрения Индокитая вообще, а не только с точки зрения Тонкина».

Коньи ответил в тот же день позже, в не менее резком стиле, что он «… не сомневается, что Вы проинформировали правительство с точки зрения всего Индокитая, а не только Тонкина. Вот почему, чтобы дополнить указанную информацию, я настоял на подтверждении личного мнения, которое, как полагают, отличается от Вашего по основным пунктам». Коньи еще раз привел доводы в пользу срочного подкрепления для Тонкина, поскольку сохранение дельты Красной реки было жизненно важно для любых будущих переговоров, независимо от возможной судьбы гарнизона Дьенбьенфу.

В 22.20 Наварр отправил еще одно срочное сообщение Коньи, попросив его ответить на четыре конкретных вопроса: его оценка, как долго Дьенбьенфу сможет продержаться с подкреплением или без него, учитывая текущую тактику противника; выступает ли Коньи за усиление Дьенбьенфу; будет ли он, если захочет, выступать за то, чтобы такое подкрепление принимало форму отдельных добровольцев или сформированных воздушно-десантных батальонов; и наконец, был ли Коньи по-прежнему за проведение операции «Кондор», несмотря на его оговорки относительно того, насколько она облегчит положение Дьенбьенфу. Коньи должен был дать ответ на следующий день.

Воскресенье, 25 апреля 1954 года

В 02.35 капитан Бизар сообщил о подозрительных шумах и окапывании вокруг блокирующей позиции к северу от перекрестка, где раньше был опорный пункт «Опера». А на рассвете, аванпосты как «Доминик-4», так и безымянного опорного пункта в дренажной канаве начали сообщать о просачивании противника. Но местность на этом болоте была совершенно плоской и вскоре французские артиллерийские орудия с «Клодин» начали обстреливать противника. Атакующий отряд просто исчез посреди гейзеров грязи; по всей вероятности, от возникшей паники утонуло больше людей, чем погибло от попаданий снарядов.

Несмотря на проливные муссонные дожди, которые шли почти каждую ночь и воды которых каскадом стекали в каждую щель и траншею в долине, враг был чрезвычайно активен. В 03.30 2-й батальон 1-го колониального парашютного полка Брешиньяка сообщил об интенсивном минометном обстреле вершины «Элиан-1», вдобавок к ручным гранатам, бросаемым пехотинцами Вьетминя из передовых траншей. К шести часам утра минометы противника уступили место артиллерии коммунистов, которая теперь взяла на себя уничтожение последних блиндажей на вершине «Элиан-1». Здесь, также измотанным до предела французским расчетам артиллерии и тяжелых минометов, пришлось выйти в открытые орудийные дворики и открыть интенсивный контрбатарейный огонь, который, в конце концов, несколько замедлил ритм орудий Зиапа. Но скудные запасы артиллерийских снарядов французов быстро заканчивались. Оставшиеся две 155-мм гаубицы выпустили пятьдесят своих драгоценных снарядов, тяжелые минометы выпустили 200 мин, а 105-мм гаубицы израсходовали 750 снарядов.

Ситуация со снабжением теперь стала катастрофической. В общей сложности было сброшено шестьдесят три тонны грузов снабжения (вместо необходимого минимума в 125 тонн), а также пятьдесят один человек подкреплений. Один пилотируемый французами С-119 (американские экипажи были отстранены от полетов в Дьенбьенфу) по ошибке сбросил весь свой груз крайне необходимых боеприпасов на стороне коммунистов. Поэтому, когда с аванпостов на высотах «Элиан» пришли новости о том, что Вьетминь оборудует новые огневые позиции на Фальшивой горе, начальник артиллерии Дьенбьенфу полковник Вайан решил их не обстреливать. Ему понадобятся все имеющиеся боеприпасы, чтобы отразить серьезную атаку, если таковая последует.

В разгар обстрела, наиболее уязвимые линейные подразделения должны были быть сменены, чтобы позволить им, по крайней мере, получить горячую пищу, если не минуту относительного покоя. На вершине того, что теперь называлось «Верхняя Элиан», и включало высоты «Элиан-1» - «Элиан-4», Брешиньяк перегруппировал остатки 2-го батальона 1-го колониального парашютного полка, две роты из 5-го вьетнамского парашютного батальона, две роты из старого батальона Бижара, а также остатки 1-го батальона 13-й полубригады Иностранного легиона майора Кутана, руководившего обороной «Элиан-2» также под юрисдикцией Брешиньяка. На ОП «Югетт» десантники Иностранного легиона майора Гиро также отчаянно окапывались, так как просачивания прошлой ночью показали, что Вьетминь собирается использовать ту же тактику скрытого продвижения вперед, которая уже так хорошо послужила им на остальных позициях ОП «Югетт».

В юго-западном углу майор Клемансон также использовал это воскресенье, чтобы укрепить свои позиции на ОП «Клодин». Капитан Бьенво, который оказался лишним, после расформирования его роты 1-го парашютного батальона Иностранного легиона из-за нехватки войск, накануне принял командование 3-й сводной ротой 1-го батальона 2-го полка Иностранного легиона и занял позицию на ОП «Клодин-4». 2-я рота капитана Капейрона из 1-го батальона 13-й полубригады Иностранного легиона, которая была отделена от своего батальона, в настоящее время дислоцированного на «Элиан», взяла на себя оборону «Клодин-5». Всю ночь большая часть передовых позиций ОП «Клодин» находилась под сильным огнем минометов, гранатометов и снайперов, а старательные траншеекопы коммунистов снова сделали свою работу, несмотря на то, что иностранные легионеры забрасывали их ручными гранатами и 60-мм минометными минами. Когда рассвело, противник прорвался через первую линию заграждений из колючей проволоки и с трудом преодолел вторую (и последнюю). Тем не менее, «Клодин» находился под меньшим давлением, чем любой из двух других крупных опорных пунктов, и его патрулям все еще удавалось проскользнуть через кольцо осады противника на открытую местность. В ночь с 24 на 25 апреля один из патрулей 1-го батальона 2-го полка ИЛ дошел до Бан Ко Мо — в трех километрах к юго-западу от Дьенбьенфу. Можно вполне