– А что насчет наследного принца?

– Вот дурочка! – засмеялся тринадцатый принц. – Раз уж мы не позволим отцу узнать, то наследный принц тем более ни о чем не узнает.

Твои мысли, подумала я, настолько извилисты и непредсказуемы, что, не предугадай я хоть один их поворот, могу совершить серьезную ошибку, поэтому лучше спросить прямо, чтобы обезопасить себя.

Я указала тринадцатому принцу на чайник, стоявший на столике рядом с ним. Повернувшись к столу, он налил чашку чая и протянул ее мне. Взяв чашку, я осушила ее одним глотком и тут же вернула ему.

– Хочешь еще? – улыбнулся он.

Я махнула рукой, отказываясь, и он поставил чашку обратно на стол.

Повернув голову, я заметила, что четырнадцатый принц смотрит на нас с тринадцатым с крайним изумлением. Обменявшись смешливыми взглядами, мы оба уставились на четырнадцатого. Тот спросил у тринадцатого принца, показывая на меня пальцем:

– Она всегда ведет себя так в твоем присутствии?

Тринадцатый рассмеялся:

– Бывает и похуже.

Скользнув взглядом по нашим лицам, четырнадцатый принц опустил голову.

– Господин Суван Гувалгия знает о том, что чувствует к тебе Миньминь, – улыбнувшись, сказала я тринадцатому. – Гляди, как бы он не пришел к тебе, чтобы сделать своим зятем.

– Будь что будет, – бессильно вздохнул тринадцатый принц. – Если он не возражает против того, чтобы его дочь стала наложницей, то мне останется лишь жениться на ней.

Его слова потрясли меня. Я-то думала, что раз ему совсем не нравится Миньминь, то он никогда не возьмет ее в жены. Я совсем забыла о том, что точка зрения мужчин древности, касающаяся женитьбы, абсолютно не совпадает с моей. Три жены или четыре – невелика разница, разве что придется найти для новой жены дом да нанять ей нескольких служанок. Нравится девушка – женись, не нравится – тоже можно жениться, какие проблемы? Просто не приходи к ней на ночь, только и всего. Жизнь мужчины от этого не изменится.

Вспомнив об искренней, чистой любви, которую испытывала к нему Миньминь, я взглянула на тринадцатого принца и сердито сказала:

– Если ты не любишь Миньминь, то не женись на ней. Она же не мебель – женился, поселил в доме и забыл.

Он растерянно посмотрел на меня и развел руками:

– Разумеется, я сам не хочу этого, но если царственный отец прикажет жениться, разве я смогу не подчиниться указу?

Я рывком встала, желая сказать еще что-то, но не стала, лишь гневно выдохнула:

– Неважно! Если ты не любишь Миньминь, то тебе не следует на ней жениться.

Резко откинув полог, я покинула шатер, слыша, как четырнадцатый принц внутри торопливо прощается, прежде чем выйти вслед за мной.

Гнев постепенно сошел на нет. Я знала, что зря устроила сцену. Тринадцатый принц помог расхлебать кашу, которую заварили мы с четырнадцатым, а я еще и вспылила по необъяснимой для него причине. Все, что он делал, полностью соответствовало нравам эпохи, и я не могла требовать от него следовать нормам, которые появятся лишь триста лет спустя. Мне стало грустно.

– Четырнадцатый принц, – сказала я, повернувшись к нему, – пожалуйста, не идите за мной – я пойду к Миньминь-гэгэ.

– Ты хочешь убедить ее не выходить замуж за тринадцатого брата? – спросил он и, так и не дождавшись ответа, добавил: – Я бы тоже не хотел, чтобы Миньминь стала его женой.

Я повернула к нему голову. Оглядевшись по сторонам, он негромко пояснил:

– Сейчас наследный принц не в ладах с монголами. В позапрошлом году, когда отец созвал монгольскую и маньчжурскую знать, чтобы обсудить, кому дать титул наследного принца, все восемь монгольских министерств, возглавляемые господином Суван Гувалгия, выразили недовольство кандидатурой наследного принца. Миньминь же – самое дорогое, что есть у господина Суван Гувалгия, и, если она выйдет замуж за тринадцатого брата, боюсь, это будет неблагоприятно для восьмого.

Протяжно выдохнув, я покачала головой и ускорила шаг.

– Четырнадцатый господин, скорее возвращайтесь, – проговорила я на ходу, – Не следует рассказывать вашей покорной служанке о подобном.

Четырнадцатый принц резко преградил мне путь.

– Я к тебе с открытой душой, а ты? – в горячности воскликнул он. – Увидев вашу с тринадцатым братом дружбу, я осознал, что все эти годы недооценивал тебя. И вот теперь, когда я искренне желаю наладить с тобой отношения, почему ты так поступаешь? Чем я хуже тринадцатого брата? Не забывай, что ты вышла из поместья восьмого брата.

Обойдя его, я продолжила путь со словами:

– Тринадцатый брат не стал бы мне рассказывать о том, о чем ты рассказал ранее, и не стал бы разговаривать со мной в таком тоне – вот и вся разница.

Четырнадцатый принц ничего не ответил, лишь застыл на месте, глядя мне вслед.

Я шла быстро и вскоре добралась до лагеря монголов. Не успев даже подойти к шатру Миньминь, я смутно услышала чей-то плач и ссорящиеся голоса, отчего машинально замедлила шаг и застыла в изумлении. Вдруг кто-то откинул полог и выскочил наружу. Затем человек прыгнул в сторону, едва успев уклониться от летящей ему вслед вазы. Раздался звон: ваза упала на землю и разбилась вдребезги.

Я торопливо поклонилась, приветствуя выскочившего из шатра человека. Им оказался старший брат Миньминь, Хэшу Суван Гувалгия. Озадаченно взглянув на меня, он неловко проговорил:

– Пожалуйста, барышня, выпрямитесь.

– Гэгэ у себя? – спросила я.

Он неестественно улыбнулся, и в его улыбке сквозила тоска:

– Барышня, прошу, возвращайтесь домой. Зайти к ней сейчас – значит попасть под горячую руку.

Он еще говорил, когда Миньминь, резко откинув полог, выбежала наружу и, заливаясь слезами, гневно выкрикнула:

– Вам всем не терпится заставить меня уехать, даже с людьми видеться не позволяете!

Ее брат больше не осмелился открыть рот и предпочел поскорее уйти. Я торопливо потянула Миньминь обратно в шатер. Внутри царил страшный беспорядок: что можно было разбить – было разбито, что можно было опрокинуть – опрокинуто. Я хотела отыскать какой-нибудь платок, чтобы вытереть Миньминь лицо, но поняла, что надежды на то, что я смогу его найти, нет. Откинув полог, я велела стоявшей у входа служанке:

– Принеси таз с водой и платок.

Миньминь сидела на ковре, рыдая в голос, и я тихо присела рядом.

– Я принесла воду, – донесся снаружи голос служанки.

Поднявшись, я внесла в шатер таз, отжала платок и передала его Миньминь со словами:

– Протри лицо и расскажи обо всем по порядку. Зачем так плакать? Разве это поможет?