руками, а потом подтянул ближе, прижимая к себе. Мы коснулись друг друга щеками, а я ощутил гулкое сердцебиение молодой волшебницы. Снова провёл ладонью вдоль девичьей спины, а потом отстранился, не прерывая контакта.

Её красные щёки и потерянный взгляд вызвали улыбку. Да — крестьянка, да — глупенькая и не имеет шикарной внешности, которой может похвастаться какая-нибудь графиня или иная аристократка, но… есть в ней своя изюминка. Как минимум — Люмия «естественная» и не создаёт ощущение кропотливой работы целителей. Она отзывчивая и добрая, довольно милая и симпатичная. Угу, признаю это. Симпатичная. Мне нравятся её веснушки и маленькая щербинка между зубами. Нравятся русые, в меру короткие волосы. Нравится маленькая грудь. Нравится это худенько тело.

— Сегодня в мою пустую и твёрдую голову наконец пришла мысль, которую давным-давно видели все вокруг, — негромко ответил ей. — Ты очень красивая, Люмия.

Открыв рот, она не смогла выдавить что-то путное, но даже так, её эмоции вызвали тёплый отклик где-то глубоко в душе. Рассмеявшись, снова обнял девушку, ощущая гладкую, тёплую кожу.

— Хватит уже ворковать, — грубо бросил Сидик, — для таких вещей есть ночь. А сейчас — пора за работу.

Раздражённо на него покосившись — ублюдок посмел прервать меня в самый неподходящий момент! — всё-таки поднялся на ноги. В чём-то сион был прав.

Привычно умывшись, почистил зубы и справил нужду, действуя как все: с лодки в воду. Даже Люмия уже привыкла и поступала также. Чего уж, на неё даже прекратили пялиться! Вот что делает сила привычки. Поначалу ведь даже мои соседи по лодке старались аккуратно бросить взгляд, но потом как-то… надоело, что ли? Всё равно толком ничего не видно.

Позавтракав остатками вчерашней рыбы, начали разгон лодок, стремясь проехать как можно большее расстояние. Каждый столкнулся с привычной рутиной: ругань матросов на отсутствие компаса (старый сгорел в пламени Свальд, а новый пока что не зачаровали), привычные споры и болтовня солдат, возня колдунов: кто разведывал море вокруг — в виде птицы, кто зачаровывал какой-то инструмент, кто пытался ловить рыбу прямо на ходу, кто занимался лечением разных мелочей, которые, в большом коллективе, просто не могли не возникнуть: растяжения, ссадины, порезы, гематомы, ушибы, вывихи, боль в животе, понос и прочая херня.

Вернувшаяся с собрания Лири мрачно сообщила, что целители подозревают некачественную пищу.

— То ли её жрут недожаренной, то ли какие-то паразиты в ней были, а может просто заразна чем-то была, — недовольно проговорила женщина. — Лекари сказали, что проблемы они поправили, но лишь симптомы. Если дело в паразите, то он мог остаться в теле и по хорошему надо бы вскрыть кого-то, да посмотреть.

— Замечательная идея, — фыркнул Ресмон. — Обратно-то зашьют?

— Тебя же зашили, — вовремя заткнул его, потому что Нилас покосилась на здоровяка весьма острым взглядом. Не привыкла, что её прерывают и ставят слова под сомнения. Тем более кто? Верс! Вчерашний крестьянин!

— В любом случае, — продолжила она, — это создаёт ещё бoльшие проблемы с питанием…

Мне предложили попробовать сделать артефакт, который сможет исправить проблему с питанием (ага, вот так расплывчато!) и пару часов я, вместе с Лири и присоединившимися к нам Сидиком с Люмией думали, как подобное можно устроить. То есть, они накидывали мне идеи, а я, поглядывая в книгу, срезал их, предлагая альтернативу, либо признавался, что такое мне не по плечу. По итогу обсуждения пришли к банальному артефакту-определителю, который будет показывать потенциальный вред, если пища непригодна к употреблению. Правда обычно такие настраивают на яд. Для этого у меня было записано несколько рунных цепочек в книге.

— Нецелесообразно, — поковырявшись во всём этом дерьме, озвучил я. — Это мне надо будет день-два колупаться с этой вот хернёй, чтобы потом нас подобрал корабль, обесценив весь труд?

— Так продашь его потом, вещичка-то здравая, — возразил Сидик.

— Да, если забыть про форму, — улыбнулся я в ответ. — Это ведь будет не аккуратное и красивое кольцо, даже не подвеска, а кусок деревянного весла! Кому, Хорес прости, нужна такое херня? Тем более, не на определение яда, а на фактор испорченности продукта! Ходить с ним по базару и выискивать недобросовестных лоточников?

С трудом, но мне удалось переубедить людей, тем более, что заболевших в нашей группе не было, Ресмон качественно жарил всю рыбу (у него она скорее могла сгореть, чем остаться сырой), а у Нилас была «сковорода», которую я-таки зачаровал ещё несколько дней назад.

Далее просто гнал лодку и несколько ближайших вперёд, действуя наряду с другими водниками. Мало нас осталось, но и количество людей тоже уменьшилось, так что получалось справляться.

Рядом со мной села Люмия. Благо, что не отвлекала, а то вполне себе могла бы начать какой-то разговор и сбить концентрацию. Впрочем, даже один её вид, после утренних размышлений и прикосновений заставлял эмоции, вместо гнева, сбиваться на вожделение и интерес. Трижды едва не сорвал чары, отчего погнал её чинить одежду нашей команде. А то люди уже выглядят как оборванцы. Глядишь, ещё немного, и станут ходить голыми.

В то же время, от скуки, сионы начали травить байки о своей жизни в Тасколе: чем занимались до прихода на службу, где и под кем ходили, где бывали и прочее-прочее. Слушал, было интересно и мысли сбивались далеко не так сильно, как от девушки, которая сидела рядом и восхищённо меня рассматривала. Вот уж нет, никому не пожелаю попасть в ситуацию, когда нужно максимально сосредоточиться, а тут… такое! Напрочь сбивает любой настрой!

И тут разговор сионов зашёл за нищих и попрошаек.

— Как-то раз, возле храма Хореса, я видел бедолагу без рук и ног, — заявил Тофер, чем вызвал всеобщие насмешки.

— Как всегда порешь чушь, — фыркнул Глац. — А деньги он как подбирал? Хером своим?

Люди стали потешаться над Тофером, который частенько выдавал откровенную ерунду.

— Однажды, когда я служил в Сайбасе, — ехидно произнёс Торкус, присоединившийся к сионам, — я видел нищего без головы.

Слова были восприняты громовым хохотом. Всем было понятно, к кому относилась подобная издёвка.

—