Андрей часто заходил в Николаевскую церковь. В следующий раз он оказался здесь на службе уже через день, 26 августа, и подчеркнул в дневнике бедность как храма, так и его прихожан. Читая эти слова, невозможно не вспомнить фразу из булгаковского «Бега» о том, что Россия «не вмещается в шляпу».

Днём ранее, 25 августа, Тарковский вносит в «Мартиролог» скандальную историю о танцовщике Большого театра Александре Годунове, не вернувшемся в СССР после гастролей. Об этом случае режиссёр услышал по итальянскому телевидению. Действительно, эпизод Годунова стал одним из самых громких прецедентов невозвращения. 19 августа в Нью-Йорке Александр попросил политического убежища, в чём ему не было отказано. Узнав об этом, советские руководители поездки решили в срочном порядке, не дожидаясь окончания гастролей, отправить в Москву его жену, балерину Людмилу Власову, также находившуюся в США. В свою очередь, американцы задержали вылет самолёта Власовой, чтобы та сказала, возвращается она в СССР добровольно или по принуждению. В мировой прессе супругов незамедлительно окрестили «Ромео и Джульеттой холодной войны», а политический накал достиг такого размаха, что комментарии давали непосредственно главы государств — Леонид Брежнев и Джимми Картер.

Эту, как и многие другие подобные ситуации, Тарковский примерял на себя и, забегая вперёд, скажем, что история Годунова будет иметь общие черты с судьбой режиссёра и его домочадцев. Удивительным совпадением выглядит сейчас, что мемориальный номер газеты «Русская мысль»[299] — одного из ключевых органов печати отечественного зарубежья — содержащий множество траурных материалов, посвящённых Андрею, будет включать также и интервью с Александром, озаглавленное: «Я никогда не вернусь в Россию…»

Заканчивая разговор о «Ромео и Джульетте холодной войны», отметим, что самолёт с Людмилой всё-таки выпустили в Москву 26 августа. Годунов некоторое время боролся за то, чтобы жену вернули к нему в США, но успеха не добился, и в 1982 году был оформлен развод. Вскоре Александр ушёл из балета. Не особо помогла поддержка однокашника Михаила Барышникова. Танцовщик-премьер стал голливудским артистом второго плана. В частности, его можно видеть в блокбастере «Крепкий орешек» (1988).

По мотивам истории невозвращения Годунова Сергей Микаэлян снял фильм «Рейс 222» (1985). Впрочем, если разобраться, то связь сюжета ленты с событиями жизни Александра весьма условна. Вернее будет сказать, что реальный случай и тот резонанс, который он вызвал, спровоцировал появление этой картины. Сейчас она смотрится исключительно в ироническом ключе, хотя на фоне пропаганды в ней озвучивается несколько весьма острых мыслей космополитического, а то и прозападного толка. В частности, в фильме присутствуют слова Салтыкова-Щедрина, которые, загадочным образом, имеют к Тарковскому больше отношения, чем высказывания иных его современников: «Был я в благорастворённых заграничных местах, и не упомню минуты, в которую сердце моё не рвалось бы в Россию. Хорошо там, а у нас, положим, и не так хорошо, но представьте себе, всё-таки выходит, что у нас лучше. Лучше, потому что больней. Это совсем особенная логика, но это — логика любви».

Цитата выше приведена по фильму, а не по книге Салтыкова-Щедрина «Убежище Монрепо». В «Рейсе 222» слова не вполне соответствуют источнику. На самом деле автор писал, что в «благорастворённых заграничных местах» долгий срок ему довелось провести лишь единожды. Но сколь метко фраза из кино попадает в ситуацию Тарковского!

Примечательно ещё одно обстоятельство: главный герой картины, некий спортсмен — мы можем лишь догадаться, что он имеет отношение к зимним видам состязаний — довольно легко совершает тот шаг, решиться на который Андрею, да и любому другому невымышленному человеку было почти невозможно. Когда перед героем встаёт вопрос выбора между семьёй и жизнью за рубежом, он почти не колеблется.

Наконец, интересно, что в этом фильме участвовал и Александр Кайдановский. В кадре он не появляется, но озвучивает всех «иностранцев», не говорящих по-русски. Вот уж, действительно, ирония судьбы.

26 августа Тарковский вместе с Тонино Гуэррой и его знакомым Тете Странио отправились в городок Палестрина, расположенный в тридцати километрах от Рима. В наши дни это совсем небольшой и довольно малоизвестный населённый пункт, тогда как в древности слава о нём долетала в самые удалённые уголки Италии, ведь здесь располагался храмовый комплекс, посвящённый богине Фортуне, в котором находился оракул. Предположительно, святилище появилось во II веке до н. э., тогда как сам город возник чуть ли не шестью столетиями раньше. Первое же упоминание о нём было сделано Титом Ливием в 499 году до н. э.

Появление Палестрины так или иначе связано с Одиссеем. На право называться её основателем претендуют сам легендарный скиталец, Цирцея, а также их потомки — сын Телегон и его дети. Возникшее этрусское поселение выступало в древних латинских войнах то на стороне Рима, то против него, за что жестоко поплатилось, потерпев от Вечного соседа серию поражений в IV веке до н. э. Тем не менее в 90 году до н. э. жителям Палестрины было предложено римское гражданство, и на этом самостоятельная история города заканчивается.

В 82 году до н. э. здешний храм Фортуны был перестроен и существенно расширен. Вероятно, эти изменения потребовались из-за какого-то локального стихийного бедствия, скорее всего — землетрясения. Действительно, ведь в ходе реконструкции появились, в первую очередь, террасы, лестницы и прочие элементы, призванные будто бы соединить разрозненные части. Храмовый комплекс в обновлённом виде, украшенный мозаиками под античность, представлял собой двенадцатиэтажное пирамидальное строение (см. фото 87) и стал одним из крупнейших в Италии. Как ни удивительно, но оракул Фортуны размещался здесь даже в христианские времена, вплоть до V века.

Нынче сохранилась лишь малая толика былого великолепия — развалины отдельных элементов нижних ярусов. Однако они фантастическим образом интегрировались в более поздний архитектурный ансамбль, и теперь над основанием храма высится дворец Барберини, в котором помещается и национальный археологический музей (@ 41.840444, 12.892510).

В дневнике Тарковский отметил, что его особо впечатлила «треугольная вилла» XVI века, принадлежащая как раз князьям Барберини. Вероятно, речь идёт об этом самом дворце, имеющем в центральной части форму полукруга. С другой стороны, начиная с 1630 года почти любое окрестное имение могло стать виллой Барберини, поскольку этот клан получил всю коммуну в собственность в качестве приданого при заключении брака Таддео Барберини и Анны Колонны. Семейство, возглавляемое Маффео Барберини — он же папа Урбан VIII — управляло городом и окрестностями в худших традициях феодализма, который в иных регионах Италии давно принял куда более гуманные формы.

При Урбане VIII титул «принц Палестрины», по сути, приравнивался к званию командующего папской армии. Впрочем, продолжалось это