– Правда? Это все про него? О таком Резчик не упоминал.

– А откуда ему знать? Он отплыл со Скрипачом, Каламом и Апсалар.

– Эту историю я и пытаюсь собрать, – сказала Скиллара. – Апсалар – возлюбленная Резчика.

Вот как.

– Что ж, тогда войдем внутрь.

И они вошли.

– Я думаю, ребенка похитили, – подытожил Мурильо, садясь. – Знаю, Крупп, такое случается. Дубильщики, торговцы, рыбаки, сутенеры, храмовники – все воруют детей, дай им только волю. Надежды мало, понимаю…

– Чепуха, Мурильо, о вернейший из друзей Круппа! Ты продемонстрировал высочайшую мудрость, обратившись к самому́ круглому мне. Более того, Крупп рукоплещет твоему выбору профессии. Наставник, который ставит руку юнцам. Законы дуэли писаны кровью отчаянных, не так ли? Припоминаю я и твою отчаянную нанимательницу Скаллу Менакис и ее соратника – Остряка с тигровым окрасом. Кто же был третий? Длинный юноша, не вернувшийся из Капастана… Не Драсти ли его, случайно, звали? Круппу надо бы окунуться глубже в омут памяти, но чутье кричит «да, так и есть!», и кто он такой, чтобы ему не доверять?

Резчик почесал небритый подбородок.

– Я могу вернуться на судно, на котором я приплыл, поговорить с бродяжками и старухами на пристани.

– Был бы весьма признателен.

– Крупп чует неровное дыхание Мурильо по отношению к своей нанимательнице… Ах, отмахивается ли Крупп от яростного отрицания? Закрывает ли глаза на строгое несогласие? Так вот: нет и нет!

– Прекрати, Крупп, – сказал Мурильо. – Этот парнишка – ее сын.

– Оставленный на попечении других. Она настолько холодна сердцем? Ты, я погляжу, поставил перед собой новую задачу! Что ж, похвально, весьма похвально.

– Да не в этом дело… Не стану спорить, не из всякой женщины выходит хорошая мать. Однако Скалла не такая. Мне она показалась отчаянно преданной и ответственной… наверное. А, Худ с ним, не знаю. Надо просто найти мальчишку, только и всего.

– Мы поняли, Мурильо, – сказал Резчик.

– Положись на Круппа, мой дражайший друг. Все истины вскорости откроются в истинном откровении. Но погоди, нас ждет счастливое воссоединение иного рода… – Толстяк наклонился вперед, уставившись маленькими глазками на Резчика. Его брови заплясали.

– Ты пугаешь меня…

– Волна страха неминуемо накатит на бедного Резчика.

– О чем ты…

Ему на плечо опустилась чья-то мягкая рука.

– Плохая привычка – садиться спиной к двери, – пробормотал он, зажмурившись.

Мурильо вскочил с места и подчеркнуто вежливо поклонился.

– Историк. Мы с вами как-то встречались… – обратился он к человеку, стоящему за Резчиком.

– Да, я припоминаю, – ответил тот и, пройдя мимо Резчика, взял еще два стула. Хвала богам, это была не его рука.

– Пожалуйста, еще раз передай мою благодарность Молотку…

– Передам, – кивнул историк. – Однако представлять надо не меня и не мне. Ты ведь Резчик, да? – спросил он, глядя морщинистыми старыми глазами на убийцу.

Тот развернулся и увидел, что у него за спиной стоит женщина. Глаза Резчика оказались как раз на уровне ее грудей, туго обтянутых льняной рубашкой. И он прекрасно знал эти груди.

– Скиллара, – произнес он, с трудом поднимая взгляд выше.

– И это называется представил? – спросила женщина, перехватывая у историка один стул, потом пристроилась по правую руку от Резчика. – Ни разу не видела столь тщательно обглоданных костей, – заметила она, глядя на остатки ужина.

Крупп, пыхтя, поднялся со стула и замахал руками.

– От лица сего благородного общества Крупп спешит должным образом поприветствовать уже возлюбленную Скиллару, обладательницу понимающего взора и прочих разнообразных прелестей, на которые Крупп с удовольствием и пониманием взирал бы, кабы не ненавистные правила приличия. Добро пожаловать, восклицает Крупп, падая обратно на стул – уф-ф! – преисполненный рвения и сытый брюхом.

Мурильо поклонился Скилларе.

– Я не буду столь неучтив, как пузатый Крупп. Мурильо, старый друг Кро… Резчика.

Скиллара принялась набивать трубку ржавым листом.

– Резчик часто упоминал о твоей галантности. – Она улыбнулась.

Мурильо несколько резко опустился на стул, и Резчик не без усмешки заметил, что его друг ожил – пожалуй, впервые с того несчастного случая.

Крупп обмахивал раскрасневшееся лицо, потом поднял руку.

– Салти! Крошка моя, принеси нам лучшего вина во всем заведении!.. Хотя нет! Сходи-ка в «Павлин» и купи нам бутылку их лучшего вина! Лучшего во всем их заведении!.. Что-то не так, Миза? Честное слово, Крупп и не думал никого оскорблять! Салти, дитя мое, ступай!.. Миза, почему бы тебе…

– Хватит, – перебил его Мурильо. – Не то наговоришь еще гадостей нашей гостеприимной хозяйке, и она тебя прибьет прямо здесь.

– Грубое недопонимание! Я преисполнен рвения и…

– И брюха, да.

– Скиллара сопровождала повстанцев Ша'ик в Рараку, – заговорил Резчик. – Ну, то есть как сопровождала…

– Так и сопровождала, – сказала женщина, раскуривая трубку. – Ублажала солдат, в частности, малазанцев. «Живодеры» из армии предателя Корболо Дома. От бессмысленной и скорой участи меня спас безрукий малазанский жрец, который протащил нас вместе с Резчиком через Семь Городов. – Она выдохнула в потолок струю дыма и продолжила: – У самого побережья Отатаралового моря мы попали в засаду. Жреца зарубили, Резчику выпустили кишки, а я родила. Связи никакой, просто неудачное стечение обстоятельств. Жители близлежащей деревни спасли нас и выходили – сын Оссерка в этом тоже поучаствовал, – там же мы познакомились с Баратолом Мехаром и Чауром, которые заняли место двух убитых наших спутников.

Она снова затянулась ржавым листом.

– Обычно я не столь обильно распинаюсь. Думаю, этого хватит, чтобы вы уяснили главное. Первое: я бросила в деревне ребенка и ничуть об этом не жалею. Второе: Резчик сопровождал нас по наказу Узла, полагавшего, что Фелисин Младшей нужна защита, чуть не погиб и, когда Фелисин похитили, стал корить себя за то, что не справился с задачей. Третье: сердце Резчика разбито, и, сколько бы мы с ним потом ни развлекались вместе, я ничего с этим поделать не смогла. И наконец, четвертое: он очень меня стыдится – верно, считает толстой и боится, что и вы будете считать так же.

Все трое мужчин отчаянно затрясли головой, а Резчик закрылся руками.

Салти грохнула о стол запыленной глиняной бутылью и еще парой кубков.

– С тебя три совета, Крупп!

Коротышка без лишнего звука положил ей в ладонь три серебряные монеты.