поддержки. Эрвин отправляется к южному люку за двумя камнями, хранящимися в командном пункте.

Он так долго не возвращается, что я начинаю переживать: вдруг возникли какие-то проблемы? Вдруг Энтони подговорил Маттиа украсть драгоценные камни?

Я прижимаю локти к туловищу, кожу под испорченной рубахой покалывает от нервов. Меня будто бы душит кожаный шнурок, на котором висит подаренная мне ракушка, каким-то чудом пережившая жесткое падение с высоты.

Покусывая губу, я вглядываюсь в мягко светлеющее небо, с нетерпением ожидая появление черной точки на фоне пастельных просторов. Когда проходят минуты, а огромной птицы по-прежнему не видно, внутренности начинают скручиваться в узлы.

С камнями что-то случилось.

Я уже собираюсь попросить Лора, чтобы он связался с Эрвином по мысленной связи, которая существует между ним и всеми его воронами, когда наконец к нам устремляется гигантская птица, между когтями у нее темнеет кожаный рюкзак.

Испускаемый мной вздох облегчения настолько сильный, что пряди отлетают от лица – дело весьма непростое, учитывая, что волосы слиплись от крови и пота.

– Ты останешься в Люче? – спрашивает отец Мериам, протягивая ей найденный в Глейсе камень. – Или вернешься домой?

С эспланады невозможно разглядеть владения королевы, тем не менее, подобно компасу, турмалиновые глаза бабушки поворачиваются в сторону ее дома, прежде чем вернуться к обширному королевству Лора. Интересно, как она воспринимает Люче – как источник чего-то прекрасного или боли? Считает ли она Шаббе своим домом?

Она молчит, пока отец забирает у Эрвина кожаный мешочек.

– Так что? – Он разворачивает тугой сверток. – Куда ты отправишься, Мериам?

– Сперва в Шаббе. Я задолжала им множество извинений.

Юстус снимает перчатки, засовывает в карман пиджака и пытается привести в порядок покрытые свернувшейся кровью волосы, которые сосульками обрамляют его бледное лицо. Как и мне, как и Мериам, ему остро необходима ванна. И еще несколько шаббинских кристаллов.

Он израсходовал все свои целебные камешки на лечение меня и Мериам, заверив нас, что рана на его голове уже зажила. Однако по тому, как он двигался, как поджимал губы и как на его коже очерчивались глубокие морщины, я поняла, что у него были и другие незажившие раны, однако дедушка – гордый фейри, поэтому я приняла кристаллы без возражений.

Кроме того, мне эгоистично не хотелось пачкать кровью Лора, хоть я и знаю, что ему может навредить только ее сочетание с обсидианом, и то лишь если они попадут ему прямо в сердце.

Подумать только, совсем скоро об этом можно будет не беспокоиться.

Наконец отец выкладывает каменные куски перед Мериам и соединяет зазубренные края, пока они не образуют один большой цельный кирпич. Алые завитки, которые ранее вытянул на поверхность Юстус, похоже, вновь впитались в камень, поскольку серая поверхность безупречно чиста.

Тени Лора ложатся на мои плечи, подобно той меховой накидке, которую он принес мне во время полета над Глейсом, – они тяжелые, но мягкие. Хотя Данте мертв, а у нас теперь есть шаббинская ведьма, над которой не висит угроза превратиться в камень – теперь, когда моя воронья магия освобождена, меня может постигнуть учесть моего народа, – мы с Лором решили, что он побудет в своей непротыкаемой форме до тех пор, пока не падет барьер.

С порозовевшими от оживления щеками и горящими надеждой глазами отец поднимается с корточек и скрещивает большие руки на груди. Наручи скрипят, как и прочие кожаные детали доспеха.

Тени Лора сгущаются за моей спиной и расползаются по грудной клетке, словно хотят поддержать меня. Я поднимаю взгляд, дабы убедиться, что он все еще окутан тьмой. Разглядев его облачное лицо, расслабляюсь от прикосновения и кладу голову на дымчатое плечо. Как же я вымотана! Хочется забраться в постель и проспать беспробудно несколько дней.

Лор прижимается прохладными губами к моему лбу и застывает, пока Мериам, выудив ладони из складок своего золотистого платья, подносит их к камню.

Ее лоб покрывается испариной, а высокие скулы заливает румянец, когда она призывает свою печать. Воздух между камнем и ладонями тусклый, я замечаю капли, которые, подобно росе, образуются на поверхности камня, прежде чем подлететь к ее дрожащим рукам.

Она опускает подбородок, ноздри дико раздуваются. С хриплым стоном она сжимает пальцы в кулаки, ее глаза закатываются, и она падает на стоящего сзади Юстуса. Он ловит ее, прежде чем она успевает шлепнуться набок и размозжить череп о твердый пол эспланады.

Все вокруг настолько затихает, что когда отец спрашивает: «Сработало?» – его хрип сотрясает воздух.

Ему отвечают не Мериам и не Юстус, а земля, на которой мы стоим, и кислород, которым мы дышим. И то и другое содрогаются так сильно, что кажется, наша гора вот-вот рухнет.

Когда трясутся колонны и журчит горный ручей, отчаянный взгляд отца встречается с моим, и в его бездонных зрачках я вижу клокочущий там страх. Что разрушила Мериам – барьер или Люче?

Глава 88

Толчки прекращаются так же внезапно, как и начались. Я таращусь на Юстуса, который часто моргает налитыми кровью глазами. Ифе озвучивает вопрос, который вертится на уме у всех:

– Защитные чары пали?

Эрвин поворачивается к Лору, чьи тени теперь окутывают меня полностью.

– Призови весь наш народ, Морргот.

Моя пара за спиной обретает плоть, а затем его губы произносят магическое заклинание, которое пробудило меня всего несколько часов назад.

Я не заключена в камень, но чувствую, как заклинание разливается по венам и активирует кровь. Чувствую, как оно потрескивает на сердце и покалывает кожу. Если барьер пал, запертые на Шаббе вороны тоже почувствуют зов своего короля.

В жесткой бороде отца расцветает слабая улыбка.

– Готов опять увидеть морду Эйдона?

Лор фыркает и прижимает меня к себе.

Почему это имя кажется знакомым?

Я упомянул его в тот день, когда огорошил твоего отца новостью о наших парных узах.

Ах да… Теперь вспомнила. Когда он назвал имя этого ворона, лицо отца побагровело.

Он ужасный бабник со склонностью не подчиняться прямым приказам. – Пульс Лора напротив моего позвоночника бьется ровно. – Один из немногих воронов, которые нравятся мне больше в обсидиановой форме.

Хотя на сердце по-прежнему тяжело, черный юмор Лора подцепляет настроение, словно рыболовным крючком, и подтягивает немного выше.

Хочешь, превращу его?

М-м, заманчивое предложение. – Он целует меня в висок.

Отец и несколько других воронов обращаются в птиц и взлетают над Небесным Королевством. Долгое мгновение воздух сотрясают только ветра и дыхание моей пары, затем между колоннами эспланады эхом раздается нестройный хор карканий. Я резко