Я обернулась через плечо и встретила испуганные голубые глаза. Даже показалось, Тимофей задрожал. Впервые за всё время он решился подойти и заговорить с Генри, а не быть наблюдателем со стороны. Я махнула парню рукой, подзывая его к себе и возвращая к реальности.

– Мильда, это ты? – спросил мужчина.

Предположительно это было имя какой-то здешней работницы. Тимофей поколебался, но шагнул ближе.

– Здравствуйте, Генри, – робко отозвался брюнет. – Это не Мильда. Я…

– Ты, – перебил Генри, отодвинув книгу в сторону, и поднялся на ноги, опираясь на подлокотники скрипучего кресла.

Мы оцепенели в ожидании, а невидящие глаза уставились на парня, словно интуитивно зная, где тот стоит.

– Это ты, – повторил мужчина. – Я узнаю твой голос из тысячи, – с замиранием сердца прошептал он.

Тим боязливо посмотрел на меня и перевёл внимательный взгляд на седого мужчину.

– Вы меня знаете? – поравнявшись с Генри, спросил брюнет.

Мужчина усмехнулся, но так по-доброму. В его лице не было ничего отталкивающего. Скорее наоборот, какая-то необъяснимая мягкость и магическая теплота безусловно располагали к себе, словно он напоминал кого-то из моих родных.

– Как же я могу не знать?! – просиял Генри, а его голос от волнения сел. – Ведь я видел тебя. Ты тот, кто спас меня от гибели.

Тимофей не дыша замер, точно не ожидая подобного.

– Что? – единственное, что смог выдавить из себя Тим.

Мужчина улыбнулся и, по-отцовски протянув руку, положил её на плечо застывшего парня.

– Хоть мои глаза теперь и не видят, но я помню тебя, как сейчас. Я тебя чувствую. Да и ты чувствуешь то же самое, я знаю.

Тимофей, словно язык проглотил, молча глазея на мужчину. Весь изначальный план, который мы так долго обдумывали дома, рухнул в одну секунду. Ведь он должен был представиться дальним родственником, с которым они ранее не встречались. Но Генри будто знал, что встрече суждено случиться, и ждал этого часа.

Парень с усердием сглотнул и прошептал:

– Вы… вы правда помните?

Солнечная улыбка вновь расплылась по лицу мужчины, и он жестом предложил Тимофею присесть на стул напротив. И сам тоже осторожно опустился в кресло. Я же, решив держаться в стороне, тихонько оперлась бедром на подлокотник диванчика у входа.

– Скажи, как мне называть тебя, мой ангел?

От услышанного из уст другого человека слова «ангел» в адрес Тимофея меня передёрнуло, а по спине пробежали холодные мурашки. Это было неестественно дико для меня.

Брюнет представился:

– Меня зовут Тимофей.

– Тима, – протянул мужчина и погрустнел. – Прости меня, Тима, за то, что тебе пришлось пожертвовать собой.

Парень замотал головой:

– Не понимаю. Откуда вы всё знаете?

Генри нахмурил брови, и уголки его губ устремились вниз, точно он с сожалением вспоминал что-то.

– В тот день, когда я увидел тебя, что-то произошло, во мне что-то щёлкнуло, изменилось навсегда. Я понял, что ты покинул меня, – Генри потёр глаз, словно ему попала ресница, и продолжил, – но затем я научился чувствовать и понимать свои ощущения.

– Чувствовать что?

Генри улыбнулся:

– Душу, – его ладонь легла ниже горла парня, хотя он ничего не видел, но будто точно знал, где что находится, – она светит у каждого отсюда. И свет этот такой многоликий, такой разнообразный, у каждого свой. Мне больше не нужны глаза, я и без них знаю, кто передо мной. – Тим зачарованно слушал. – Своим явлением ко мне ангел одарил меня обострённым чутьём. Но скажи, – собеседник парня опустил руку и заметно потускнел лицом, – почему ты так долго ко мне шёл?

Брюнет вздохнул и честно признался:

– Я приходил.

– Вот как, – догадался мужчина, – но подойти не осмелился, значит. А я ждал.

– Но почему?

Генри грустно улыбнулся:

– Только ты у меня и остался. Вся моя семья уже давно покинула меня. И почему меня не забрали?! – вопрос, полный беспросветной тоски и одиночества, не нуждался в ответе – никто из нас его не знал.

Тимофей напрягся и сжал челюсти.

– Мне очень жаль, – чуть слышно произнёс парень.

– Я знаю, Тима, знаю, – вздохнул мужчина и, медленно покачав головой, добавил: – Почему же ты пришёл сегодня? – Тимофей вдруг встрепенулся и покосился на меня. Однако мужчина всё понял без объяснений. – Ох, – улыбнулся Генри, – так ты не один. Пускай твой друг подойдёт.

Генри снова поднялся на ноги, и я, осторожно ступая по полу, приблизилась к доброжелательному незнакомцу.

– Это не друг, – уточнил Тим, аккуратно взяв меня за руку, – это моя девушка. Познакомьтесь, Генри, это Ни…

– София, – широко раскрыв глаза, мужчина, казалось, уставился на меня. – Дочка!

Не успев опомниться, я была заключена в крепкие объятия Генри. По его щекам вдруг полились крупные слёзы, оставляя мокрые следы на моём плече, но он всё продолжал радостно улыбаться. Я опешила от такого поворота событий, но мысли оттолкнуть от себя мужчину не возникло ни разу. От него исходило такое чистое человеческое тепло и добродушие, что хотелось укрыться ими, как мягким одеялом. Я посмотрела на Тима – небесные лучики его глаз необычайно сверкали, наблюдая за нами.

– Доченька, – отодвинулся мужчина, всё ещё принимая меня за другого человека, и обратился к Тиму, – спасибо тебе, ангел, что привёл её. Я и мечтать о таком не мог.

Брюнет совсем сник и изменился в лице, мельком взглянув на меня.

Сердце тревожно трепыхалось в груди, напоминая запертую в клетке птичку, а в горле застряло что-то твёрдое, мешающее нормально дышать. Я чувствовала себя ужасно, ведь тешить надеждами старика, напоминая его давно умершую дочь, было неправильно. Я аккуратно сказала:

– Простите меня, пожалуйста. Но… я не София. Моё имя Николь. Вы спутали меня.

«Кошмар», – закусив губу, я утопала в вязкой массе стыда и сочувствия, слегка презирая саму себя.

Генри счастливо улыбнулся от уха до уха и сказал, сев в своё кресло:

– Я никогда бы не спутал свою доченьку, милая Николь.

Мои глаза вперились в Тимофея, но ему, казалось, хотелось только одного – провалиться сквозь землю. Широкая грудь быстро вздымалась и опускалась, что с потрохами выдавало излишнюю взволнованность парня. Почему он не помогает мне выйти из этой казусной ситуации?! Лишь отстранился, что совсем на него не похоже.

Я расположилась на стуле рядом с мужчиной, вглядываясь в незнакомые черты лица.

– Генри, я не понимаю, что вы имеете в виду. К сожалению, я была не знакома с вашей дочкой.