Я ответила со спокойной улыбкой:

– Благодарю вас, сударь. Я не совсем еще оправилась, но так хотела видеть вас, что не выдержала и спустилась.

– Вы великолепно выглядите, – произнес граф де Бурмон. – Я готов тысячу раз повторить те слова, которые сказал вам когда-то!

Александр мрачно посмотрел на графа, потом подозрительно – на меня, но ничего не сказал. Я в ответ повернулась к Бурмону и спросила, что за дела привели его в наши края и долго ли он будет оказывать нам честь, оставаясь в Белых Липах в качестве гостя.

Обед был далеко не скучен. Граф де Бурмон словно решил не дать мне ни минуты скучать. Он говорил обо всем – об Англии, графе д'Артуа и роялистских планах сопротивления, о предстоящей высадке эмигрантов на побережье, а в промежутках между этими рассказами сыпал анекдотами и читал стихи. Он даже интересовался моими литературными вкусами и, узнав, что я бывала в Венеции, нашел новую интересную тему для разговора со мной. При этом он смотрел на меня глазами, в которых можно было видеть зарождающуюся влюбленность. Я была отзывчива, приветлива и мила как никогда. Граф де Бурмон как мужчина меня не увлекал, но я слишком давно ни с кем, кроме детей, не разговаривала, и разговор с аристократом был для меня просто глотком свежего воздуха, не говоря уже о том, что за пятнадцать минут беседы с графом я узнала о роялистских делах больше, чем за год жизни с Александром.

Он даже взял на себя услуги дворецкого – наливал мне вина, подавал салфетки, будто бы нечаянно касаясь моей руки, а я ни разу не повела себя сухо и не остановила его даже взглядом. Я только улыбалась и поддерживала беседу. За этой беседой мы и не замечали, что единственные говорим за столом и что обед на этот раз получился самый что ни на есть невкусный.

Я даже не знала, что думает Александр; мне достаточно было чувствовать себя красивой, уверенной и желанной. Теперь мне не приходилось дожидаться от своего мужа слова, напротив, другой мужчина ловил каждый мой взгляд. Я любезно уговаривала его остаться у нас подольше.

– С большим удовольствием, герцогиня, однако, боюсь, время не располагает к отдыху, – ответил граф.

– Но ведь тремя или четырьмя днями вы располагаете? Вы друг моего мужа, и я хотела бы, чтобы вы стали и моим другом. Наше поместье – настоящая жемчужина, и вы не пожалеете, если познакомитесь с ним.

Подчеркивая то, что граф – друг Александра, я уговорила-таки Бурмона остаться у нас на три дня. Едва согласие было получено, в нашу беседу резко вмешался Александр.

– Граф, – произнес он раздраженно, – предупредите, наконец, герцогиню, что мы вынуждены будем уехать в любую минуту, если придет приказ, и поэтому обещание может быть вами нарушено.

– Это правда, – подтвердил Бурмон. – Ваша доброта, мадам, заставила меня забыть, что не все обязанности так приятны, как обязанность развлекать вас.

–– Вот как? – спросила я. – Вы не знаете, когда вам нужно уезжать, и ждете приказа? Да ведь это чудесно! Возможно, приказ придет через неделю, и тогда вы пробудете у нас даже дольше, чем обещали.

Я ощутила на себе холодный взгляд Александра и отчетливо поняла, что мой энтузиазм, впервые проявленный, вовсе ему не нравится.

Когда обед закончился и в голубой гостиной гостей ожидал горячий кофе, граф предложил мне руку и я готова была уже на нее опереться. Оставлять мужчин одних я пока не собиралась, тем более что и Аврора продолжала беседовать с Буагарди. Меня остановил голос герцога.

– Одну минуту, сударыня, – сказал он спокойно. – Мне нужно сказать вам кое-что.

Я согласно кивнула, потом обернулась к Бурмону и пояснила:

– Это всего лишь небольшая беседа о том, как лучше принять вас, господин граф. Пожалуйста, не ждите меня. Я скоро к вам присоединюсь.

Бурмон кивнул и вышел. В окна столовой продолжал хлестать дождь. Изредка свет молнии врывался в дом и освещал все вокруг сине-белой вспышкой. Гром грохотал, как канонада боя.

Мы остались одни. Слуги, заметив, что нам нужно поговорить, вышли. Лицо Александра было спокойно, но левая рука то и дело сжималась в кулак.

– Что такое? – спросила я холодно, прерывая затянувшееся молчание.

– Именно это и я хотел сказать. Так что же такое, сударыня? Что за мерзкий обед вы нам сегодня предложили? Кто следит за кухней? Кого вы наняли в повары – сапожника?

Помолчав, он спросил:

–Или, может быть, это все устроено намеренно?

Я ничего не отвечала, и лицо мое было бесстрастно. В сущности, Александр был прав. За кухней не следил никто. За последнее время для слуг стало обычным подавать на стол вчерашний суп – так случилось и сегодня. Паштет из утки и зайца не удался, цыплят пережарили, сладкий пирог с рисом подгорел снизу. Хорошим было только вино, извлеченное из погребов Белых Лип.

– Мои друзья – аристократы, черт побери, и я никому не позволю над ними смеяться, – произнес Александр.

– Скажите это Анне Элоизе, сударь.

– Я говорю это вам и прошу принять меры.

– Вы напрасно просите, сударь, потому что в хозяйство я не вмешиваюсь. Если вам угодно, чтобы было иначе, заботьтесь об этом сами или заставьте вашу бабку признать меня госпожой в Белых Липах.

Усмехнувшись, я добавила:

– Выбор за вами, господин дю Шатлэ. Разумеется, кто-то должен следить за слугами, не то они вовсе от рук отобьются.

– Чем кокетничать с Бурмоном, вы бы лучше вспомнили о своих обязанностях.

«Ага, – подумала я, – вот мы и добрались до главного. Причина его недовольства, конечно же, не в еде, и обед – это только предлог».

– Это что – упрек? – спросила я со всем высокомерием, на какое только была способна.

– Это просьба.

– Адресуйте свои просьбы Анне Элоизе и графине Дэйл.

Холодно качнув головой, я вышла, радуясь в душе, что хоть раз оборвала его так, как он обрывал меня. В голубой гостиной меня уже ждал Бурмон. Мы играли в ландскнехт и мило беседовали до самой полуночи. Граф выиграл у меня две тысячи ливров, но под конец игры любезно вернул их мне.

Я гордилась своим спокойствием. Оно помогло мне забыть о неприятностях и полностью насладиться игрой.

2

Ночью дождь сменился сильным градом, от которого дребезжали оконные стекла. Урон от этого бедствия был немалый. Выглянув на рассвете в окно, я увидела побитые цветы на клумбах. Да и вообще двор замка, всегда такой аккуратный, сейчас выглядел грязным, запущенным. Ливень размыл дорожки, вокруг фонтанов образовались целые разводы из ила. Парк был влажный, капли все еще сползали с мокрых ветвей, от земли шла сырость. Много понадобится времени, чтобы все просохло после столь затяжных и сильных дождей – особенно при нынешнем скупом солнце.

За завтраком ни герцога, ни его брата не было – слуги сказали, что хозяева выехали на поля, чтобы посмотреть, какой вред причинил град посевам. Я вслух выразила свою радость по поводу того, что в поместье наконец-то снова появились мужские руки, но в душе была слегка уязвлена: герцог снова не предупредил меня о своей поездке. Даже записки не оставил. А еще осмеливался требовать, чтобы я следила за хозяйством! Его прямая обязанность – это советоваться со мной. Хотя бы по поводу будущего урожая.