Дело «Pray Mev» не было закончено полностью, многие моменты еще предстояло прояснить. Прежде всего это касалось убитых членов секты. Анализ ДНК позволил идентифицировать двенадцать из шестнадцати. Рамирес и Дюпир отыскивали молодых отщепенцев, которые выплескивали свою ненависть к миру в социальных сетях и предпочитали тень свету. Им обещали обновление, месть. Их также заверяли, что они больше никогда не будут знать страха. И всех их настигла зверская смерть в глубине заброшенной скотобойни. Шарко проследил, чтобы убийство Рамиреса приписали Рафаэлю Мерлину. Причина очевидна: гуру решил наказать своего адепта за полный провал с Вилли Куломом…

Жизненный путь Рафаэля Мерлина и его отца хранил множество белых пятен, и эту часть восстановить будет, конечно же, труднее всего. Согласно нотариальным документам на его квартиру в Шестнадцатом округе и дом в Дьеппе, считалось, что Рафаэль Мерлин родился в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году в больнице Сиэтла, штат Вашингтон, и был сыном Ромуальда Мерлина, французского врача и исследователя, обосновавшегося в Соединенных Штатах, и Каролин Вальтер, медсестры из Техаса. Отец, Ромуальд, и был их белым колдуном – ван Боксом подтвердил это, увидев фотографию. Одна проблема: в пятьдесят третьем году Ромуальд сеял безумие в глубине джунглей Папуа – Новой Гвинеи, и Рафаэль родился после изнасилования туземки. Что до Каролин Вальтер, она действительно существовала, по всей видимости, имела связь с Ромуальдом, но умерла в пятьдесят шестом году в Сиднее.

В шестьдесят шестом – их вампиру было тогда лет десять – имя отца всплыло в медицинском институте Хьюстона, штат Техас, где он работал над нейродегенеративными заболеваниями. Возможно, он нес разновидность «короба́» в своих венах и изучал ее, но с точностью уже никто никогда не узнает: он умер в том же городе в семьдесят седьмом году от рака поджелудочной железы.

Что до Рафаэля Мерлина, его сына… Известно о нем пока что было немного. Только имя в документах да несколько фотографий: о молодости ничего, потом учеба в медицинском университете Хьюстона в семьдесят шестом, какие-то следы в штатном расписании «Plasma Inc.» в восьмидесятом, затем в «Cerberius» в восемьдесят восьмом. Появление во Франции в две тысячи первом, покупка квартиры в Шестнадцатом округе в две тысячи втором, дома в Дьеппе в две тысячи пятом. В две тысячи седьмом он создает «Helikon».

Длительные поиски, возможно, позволят заполнить эти лакуны, описать проклятые дороги отца и сына, понять, как этим людям удалось осуществить подобные ужасы. Отец ли сознательно посеял семена зла в душе сына, или же Рафаэль Мерлин сам погрузился в сумерки после смерти своего родителя, имея в руках такую бомбу, как «короба»? И заболеет ли в конце концов Мев, его сестра-близнец, той же болезнью, что и брат? Возможно, имеет смысл однажды рассказать ей о ее происхождении. Пусть лечащие психиатры решат, что для нее лучше.

Отец и сын умерли, члены секты тоже, но не болезнь. Санитарная катастрофа распростерла черные крылья над миром. Шел поиск больных, пораженных разновидностью «короба», отзывались запасы крови и любые препараты, произведенные на основе сомнительных источников, – в первую очередь отслеживались контейнеры с кровью доноров из «Pray Mev». Франция стала всеобщей мишенью, и больше ни один продукт, изготовленный на основе крови, не покидал ее границ.

По иронии судьбы компания Мерлина «Helikon» пережила невиданный рост заказов – у нее единственной было что предложить рынку из средств борьбы с «короба́», к вящей радости ее сотрудников, ни один из которых, как показало расследование, не был ни в чем замешан. Но вот сдача донорской крови резко пошла на убыль, а больные отказывались от переливаний. И сейчас, в начале ноября две тысячи пятнадцатого, паранойя разрасталась, а этот вид микробиологической атаки, вдобавок к и без того тяжелой обстановке, сделал атмосферу удушающей. Население испытывало страх. Десять месяцев спустя «Шарли»[79] был еще у всех на уме, и воздух потрескивал, как газ, вырвавшийся из баллона с бутаном. При малейшей искре страну охватит пламя.

Песня закончилась, диджей поставил другую мелодию, более ритмичную, гости заполнили танцевальный пол. Жак разошелся как никогда, Паскаль зарылся в закуски, отыскивая тосты с семгой, хлеб от которых он незаметно складывал на краю стола, Николя курил снаружи, один.

Люси прижалась к своему мужчине:

– Люси Шарко – звучит как-то странно.

– И все же придется тебе привыкнуть.

– Не знаю, получится ли. Есть только один Шарко.

Большинство деталей этого романа являются доказанными фактами и основаны на серьезных научных работах или же получены в ходе встреч, которые я провел в процессе моих исследований. Все, что описано в связи с кровью, – история, болезни, сеть снабжения, биоарт и его странная живопись – все это действительно так. Но не ищите «короба́», сороваев или банару ни в Интернете, ни где-либо еще, все равно не найдете, это чистый вымысел.

Чистый вымысел? Вообще-то, нет, если хорошенько подумать. Мой мозг рассказчика приключений всего лишь нашел опору в поразительных свершениях тех людей с авантюрной жилкой, которые своим мужеством, упорством и любовью к открытиям заставляют человечество двигаться вперед. Жестокость моих персонажей, как и моего рассказа, естественным образом отдалила меня от них.

Позвольте изложить на двух страницах те истинные факты, которые частично вдохновляли меня.

В 1957 году Майкл Альперс, австралийский студент-медик, услышал о тяжелом неврологическом заболевании, характерном для форе, племени в Папуа – Новой Гвинее. Антропологи, которые посетили эти пока неизведанные земли, рассказывали, что подхватившие болезнь дрожали, смеялись и теряли равновесие. Сами члены племени форе были уверены, что эта болезнь, быстро окрещенная «куру», что означает «смеющаяся смерть», насылается вражескими колдунами.

Альперс провел значительную часть своей жизни среди форе, пытаясь понять, что это за недуг, который поражает их, и только их. Через несколько лет к нему присоединился другой любитель приключений, американский вирусолог Даниел Карлтон Гайдузек, единственный исследователь, не считая самого Альперса, который решил докопаться до причин этого ужасного заболевания. И тогда эти двое впервые открыли нейродегенеративную болезнь, передающуюся от человека к человеку. Туземцы заражались ею, поедая мозг своих покойников во время каннибальских ритуалов.

Это грандиозное открытие было опубликовано в 1966 году. Ученые утверждали, что первое заражение произошло спонтанно, а затем установили связь с очень редкой болезнью, к которой в свое время все потеряли интерес, поскольку с момента ее открытия сорока годами раньше было зафиксировано всего несколько случаев, – болезнью Крейтцфельдта – Якоба. Оба исследователя решили вплотную ею заняться: могла ли она передаваться? Как и в случае с «куру», они ввели мозговые клетки человека, пораженного болезнью Крейтцфельдта – Якоба, нескольким шимпанзе. И обезьяны подхватили недуг.