Чарли Гардинг пишет: «Как у вас дела? Надеюсь, удовлетворительно, хотя слышал, что у вас серьезный рецидив болезни главным образом из-за того, что вы пишете письма и занимаетесь делами в постели, хотя вам необходимо отдыхать. Наверное, с вами так же трудно управляться, когда вы больны, как нелегко, когда вы здоровы».

31 марта 1917 г. Для того чтобы справиться с оппозицией своей алжирской концессии во французском парламенте, Мюррей Элибанк придал компании французский фасад, то есть 51 % капитала и другие преимущества. Он хочет, чтобы его отвели к Рибо при поддержке посольства. Я говорю, что в нынешнем положении для французской компании достаточно будет обратиться к Жюлю Камбону и попросить его получить согласие своего шефа на то, чтобы Мюррея отвели к соответствующему министру. По-моему, неправильно и не в интересах британских участников пользоваться политическим влиянием на председателя Совета министров в связи с французской компанией. Вопрос передали в Лондон. Откровенно говоря, поскольку он парламентский организатор партии, он считает, что желаемого можно достичь путем лоббирования и газетной шумихи, и он переусердствовал. Здесь такие действия становятся предметом насмешек.

В воскресенье видел Жюля Камбона. Он говорит, что Пенлеве правильно рассуждает о мире и войне; французы не примут ущербного мира. Рибо через день или два зайдет меня навестить.

5 апреля 1917 г. Сегодня ко мне приходил Жоффр. Он пробыл у меня три четверти часа. Я говорил о Френче, который ему нравится; он сказал, что Френч одно время был vif[375], но это быстро прошло. Ему очень больно. Относительно военного министра он заметил: военный всегда склонен влиять на исход событий, не имея достаточной информации о местных обстоятельствах и, возможно, не обладая особыми способностями, а гражданский часто вмешивается в происходящее, не обладая военными талантами. По-моему, он предпочитает гражданского. Жоффру, естественно, не нравится Пенлеве, который был одним из главных его очернителей. Я спросил, считает ли он возможным вторжение в Германию и как далеко за Рейн. Он ответил «Да», но добавил, что на это понадобится много времени. Он считает, что немцы могут просить мира и перемирия уже в этом году. Страны Антанты должны потребовать оккупации германской территории вплоть до Рейна. Немцам придется до смерти устать, прежде чем они согласятся на такие условия. Они дали русским по носу.

8 апреля 1917 г. Сегодня меня навестил Рибо. Он говорил только о позиции итальянского правительства. Его тревожат требования материальной помощи со стороны Франции и территориальные претензии в Малой Азии, а также требование участвовать в политической миссии в Сирии и Палестине, что он считает совершенно недопустимым. Вскоре он собирается поехать в Лондон для встречи с Ллойд Джорджем. Я спросил Рибо, преодолены ли разногласия генерала Нивеля и сэра Дугласа Хейга. Он ответил, что они пришли к соглашению — своего рода компромиссу. Я спросил, считает ли он, что с военными легко иметь дело в гражданских вопросах; мне было очень трудно внушить военным гражданскую точку зрения на события во Франции, поскольку они предъявляли избыточные требования. Рибо ответил, что в подобных вопросах военные невозможны. Он сообщил о частых жалобах со стороны местных жителей, которые обитают в британской военной зоне. Я сказал Рибо, что Кайо нашел средства распространять в Англии идею о том, что Франция вовсе не желает продолжать войну до победного конца. Рибо высмеял предположение о том, что французский народ не готов довести войну до полной победы. О возвращении Кайо к власти не может быть и речи.

Рибо говорил, что Соединенные Штаты проявляют все большую враждебность по отношению к Германии. Я предположил, что американский военно-морской флот может оказать нам большую помощь, выслеживая германские подводные лодки, но военная помощь в виде американского контингента, который присоединится к французской армии, еще долго будет просто демонстрацией. Рибо со мной согласился. Он боится, что, до того, как Германия будет полностью разбита, она может предложить такие условия, которые покажутся приемлемыми президенту Вильсону, но которые будут совершенно неприемлемыми для Франции и Англии. Вильсон же может усилить нажим на страны Антанты, чтобы те их приняли. Я предположил: когда германские подводные лодки потопят большое количество американских судов и океан окрасится американской кровью, американцы настоят на участии в войне до победного конца.

11 апреля 1917 г. Сегодня мне нанес визит Поль Камбон. Он думает, что лондонское правительство удержится у власти. Кое-кому хотелось бы сместить Хейга, но он пользуется поддержкой прессы Нортклиффа и короля. Кроме того, он популярен у широкой публики. Здесь ему очень повредила шумиха в прессе.

Французские газеты всех политических оттенков шумно восхваляют победу[376]. Фош уехал в Италию. Итальянцы всегда кричат: «Беда!» Они вечно всем недовольны. Жоффр собирается в Америку.

12 апреля 1917 г. Сижу укутанный и в здравом уме. Здесь публикуют сведения из английского источника о пререканиях на Римской конференции. Возможно, сплетни распространяют военные болтуны.

14 апреля 1917 г. У меня больше часа пробыл Т.П. О’Коннор из межпарламентской группы. Он все время нюхал табак, и теперь табачные крошки рассыпаны по всему ковру; мне вредно вдыхать их запах. После его ухода я велел засыпать ковер влажными чайными листьями, чтобы легче было подмести то, что осталось после него. Я спросил у него, слышал ли он, что Кайо может вернуться к власти. Он энергично ответил: «Нет». Я сказал, что британские военные как будто верят, что он вернется, и распространяют такие слухи. Т. П. плохого мнения о военных, если они не занимаются военными делами.

Тардьё назначили верховным комиссаром; он управляет несколькими техническими комиссиями, которые занимаются закупками в США по поручению правительства Франции. Когда-то давным-давно он просил Пишона, с которым был в приятельских отношениях, убедить меня принять его как корреспондента газеты. Я попросил Пишона передать ему, что я с радостью приму его как друга Пишона, mais que je lui parlerai de la pêche[377]. Через несколько дней я спросил у Пишона о результате; конечно, Тардьё вовсе не хотелось беседовать со мной о рыбалке. В то время все мои коллеги высказывались по марокканскому вопросу.

17 апреля 1917 г. Последние новости с французского фронта не слишком хороши. Французам не удалось удержать все вчерашние занятые позиции перед лицом ожесточенных контратак немцев. Это очень печально, так как французы склонны быстро впадать в уныние[378].

19 апреля 1917 г. Ллойд Джордж должен был приехать вчера в 18.00. Грэм видел его несколько минут и передал последние новости из Лондона. Ему сказали, что я уже выздоровел и снова приступил к работе. Ллойд Джордж ответил, что я чудо; он обещал заехать ко мне по пути домой. Он ужинал в Елисейском дворце, а в 21.00 уехал с Рибо в Италию в сопровождении личного секретаря профессора Манту[379], генерала Макдоно и Хэнки. Рибо взял с собой только сына. Вместе с ними поехали посол Италии, Сальваго Раджи, и Баррер[380], который приехал из Рима.