26 января 1917 г. Скорее всего, после закрытых заседаний Палаты депутатов Бриан наберет уверенное большинство. Капитуляция Греции сыграла ему на руку. Он твердил своим друзьям, что устал от должности. Если он уйдет, выбор президента, скорее всего, падет на Рибо и с ним Пенлеве, но более молодые депутаты, возглавляемые Мажино (который был заместителем военного министра, получил ранение на фронте и теперь избран председателем военной комиссии Палаты депутатов), говорят, что стариков они не потерпят. Им нужен кто-то молодой и свежий.

После своего поражения в Сенате Клемансо выбывает из игры. Невзирая на все распространяемые слухи, которые передают в Англию и возвращают оттуда в законченном виде, о Кайо как о финансовом спасителе Франции и миротворце не может быть и речи. Думаю, что Бриан еще продержится какое-то время.

28 января 1917 г. Утром видел Бриана. Он был очень доволен, так как набрал большинство, 313 против 135, в дебатах в Палате депутатов о политике французского правительства в Греции. Бриан выступал на второй день закрытых заседаний и говорил 4½ часа, а на третий день — 1½ часа. Главарь нападок на Бриана, Абрами, был турецким евреем, который натурализовался во Франции в 1880 году. Он был начальником штаба у генерала Саррая. Среди видных депутатов, которые голосовали против правительства, — Оганье и 52 радикал-социалиста, к чьей партии принадлежит Кайо. Кайо голосовал в меньшинстве, как и его друг Чеккальди, Круппи, Нулан и Симьян. Делькассе голосовал против правительства, как и Барту, Шоме, Лейг (председатель комиссии по международным делам), Мажино и Тардьё, который предсказывал падение Бриана.

4 февраля 1917 г. Вот наш список больных: у Фиппса корь, у Аддисона бронхит, Паларе выздоравливает после инфлюэнцы, но еще лежит. Арктический холод; достать уголь почти невозможно. Тонна угля стоит и 200, и 250, и 275 франков. Государственные железные дороги снабжают меня дешевле, но только в небольших количествах; они готовы продавать уголь по 15 франков за тонну. Пришлось закрыть кухню; сейчас пищу готовят в столовой.

10 февраля 1917 г. Ужинал у Эдмона де Ротшильда: только он, она и я. Он считает, что вскоре преемником Бриана станет Рибо, так как Бриан, по его словам, становится все более непопулярным и сохраняет за собой пост только из-за распрей между его врагами и из-за того, что они никак не могут подобрать ему достойного преемника, который устроит всех. Ситуацию нельзя назвать необычной. Те, кому угрожают, часто оказываются долгожителями.

Завтра я должен награждать Лиоте.

11 февраля 1917 г. Лиоте приходил сегодня днем в сопровождении двух офицеров — во всяком случае, они были в форме. Я сказал ему, что считаю большим удовольствием и честью то, что король Георг поручил мне наградить его Большим крестом ордена Святых Михаила и Георгия за большие заслуги, которые он оказал моей родине; что его заслуги высоко ценят его величество и его правительство, и т. д. Что это за заслуги, лично я не знаю, зато знает Лиоте, потому что он, в маленькой ответной речи, сказал, что был очень рад их оказать. Он упомянул о своих хороших отношениях с нашими представителями в Марокко. Он сказал, что весной придется много потрудиться с окопами, пострадавшими от снега и обстрелов. Однако то же самое, скорее всего, ждет и немцев.

17 февраля 1917 г. Позавчера я передал Джерарду[369], который находится в Париже по пути в Америку, послание от Артура Бальфура. Бальфур благодарит его от имени правительства его величества за все, что он лично сделал для британских военнопленных. Он заслужил благодарность всего британского народа, и сделанное им никогда не будет забыто.

19 февраля 1917 г. Говорят, что недавно Жоннар[370] выступил на заседании «Комитета Суэцкого канала». После их последней встречи, когда он объявил, что согласился отправиться с дипломатической миссией в Афины, он внимательно прочел досье по греческим делам и пришел к выводу, что в настоящее время от него там не будет толку. Ему вполне очевидно, что король настроен совершенно прогермански и никакое дипломатическое давление не изменит его взглядов. Скорее всего, на него окажут влияние лишь результаты военных операций. Бриан сильно давил на него, чтобы он передумал, но Рибо и другие министры весьма одобрили его доводы.

27 февраля 1917 г. Ко мне приходил моряк, капитан Козенс-Харди, королевский адвокат. Он получил письмо из разведывательного отдела Адмиралтейства, в котором утверждается, что одна германская подводная лодка сдалась без видимых причин, дух немцев сломлен и около 20 % подводных лодок так или иначе тайно убирают.

Отряд греческих бандитов из 150 человек окружил, убил и искалечил патруль, состоявший из 12 сенегальцев. Саррай издал приказ всем войскам под его командованием passer par les armes[371] всех подобных захваченных бандитов. Интересно, подчинятся ли такому приказу британцы, которые находятся под его командованием?

Жюль Камбон утверждает, что Бриан заигрывает с социалистами и пацифистами. Должно быть, все ради голосов. Если он настроен серьезно, его ждет неудача. Сомневаюсь, что это правда.

28 февраля 1917 г. Адмирал Мур только что нанес мне визит проездом с итальянского фронта. Он говорит, что итальянцы замечательно справляются с бурением и рытьем подземных ходов. Он считает, что они и дальше будут удерживать большое число австрийцев, но сами не станут вторгаться на австрийскую территорию. Итальянские солдаты произвели на него хорошее впечатление. Он говорил об итальянских амбициях, которые включают Корфу.

29 февраля 1917 г. Ужинал в доме Блиссов. За столом сидели 12 человек, в том числе Шабрилланы, Ла Тремуи и Квенонес, испанский советник. Я не спрашивал у Блисса, собирается ли Америка вступать в войну. Он сказал, что Вильсон готовится ко всему — весьма провидческое заявление или, как говорят американцы, «утверждение».

1 марта 1917 г. Церковный день. В 10 утра в церкви Мадлен месса, под покровительством кардинала Аметта, по убитым итальянцам. Служба продолжалась час с четвертью. Ее вел на французском языке итальянский священник, которого едва не отлучили от церкви из-за одной его работы, включенной в указатель. Моим единственным коллегой оказался Извольский. Музыка была красивой. Потом пришлось переодеваться из черного в более светлый костюм — в полдень был на свадьбе в боковом приделе церкви Святого Филиппа Рульского. Дочь принцессы де Пуа выходила замуж за князя де Линь. Главную часть службы вел миссионер в роскошном, желтом с кружевами, одеянии; после он едет в Китай. Он больше походил на святого в витражном церковном окне, чем на французского священника. Церемония длилась больше часа, а затем в доме принцессы де Пуа устроили фуршет; предполагалось, что событие будет семейным, однако собралось много народу.