— Линнея! — шепчет Анна-Карин. Линнея оборачивается. Анна-Карин стоит возле двери с испуганным видом и показывает пальцем в коридор.

Линнея подходит к ней, прислушивается и наконец слышит сдавленные всхлипывания из комнаты напротив.

Она пересекает коридор, подходит к двери, открывает ее и стоит, вглядываясь в темноту. Слышит, что человек в комнате затаил дыхание. Линнея шарит рукой по стене и находит выключатель.

Лаки, сжавшись, сидит на старом матрасе, словно пытается сделаться незаметным.

…Не убивайте меня… не убивайте меня… не убивайте меня… не убивайте меня…

Линнея закрывается от его мыслей. Лаки близок к помешательству, и Линнея боится, как бы и у нее за компанию не поехала крыша.

— Лаки, — говорит она.

Он не реагирует.

— Лукас? Это Линнея. — Она осторожно приближается к нему.

Лаки заскулил и закрыл голову руками, словно защищаясь от удара.

— Успокойся, — говорит Линнея. — Все хорошо. Все очень хорошо. Это я.

Она протягивает руку, чтобы погладить его, но в последний момент останавливается. Он слишком напуган. Неизвестно, как он отреагирует на прикосновение.

Линнея смотрит на Анну-Карин, которая стоит, прижав руки ко рту.

— Можешь сделать так, чтобы он заговорил? — спрашивает Линнея.

Анна-Карин кивает.

* * *

Сев на корточки перед Лаки, Анна-Карин пытается сосредоточиться. Мертвое тело Юнте напугало ее, но смотреть на человека, раздавленного страхом, пожалуй, еще хуже.

«Он испуган больше, чем я», — напоминает она себе.

— Лаки, это я, Анна-Карин, ты помнишь меня?

Лаки еще больше сжимается.

Анна-Карин уже давно использовала магию только на занятиях с Избранницами. Выпускать наружу свою силу страшно. Вдруг она опять кому-нибудь навредит? До сих пор ничего хорошего из этого не получалось.

«Я теперь стала другим человеком», — напомнила себе Анна-Карин.

Она сделала глубокий вдох. Отпустила на волю магическую силу. Совсем чуть-чуть. И сразу почувствовала себя уверенно, легко и свободно.

— Лаки, смотри на меня.

Она не приказывает, а просит, так ласково, как только может.

Лаки поднимает голову и внимательно смотрит Анне-Карин в глаза.

— Мы не причиним тебе вреда, — говорит она. — Тебе не нужно ничего бояться.

Он благодарно кивает. Слегка распрямляет спину. Теперь становится видна надпись на его футболке: «Гордость Энгельсфорса».

— Расскажи, что здесь случилось.

Лаки открывает рот, закрывает, открывает снова.

— Я был… в подвале, — говорит он. — Я был в подвале. И услышал шаги на лестнице.

— Ты знаешь, кто это был?

— Нет. Я слышал, как Юнте кричал наверху. Сначала он злился. Я слышал, как он с кем-то ругался. Он редко на кого-то злится, но уж если злится, то злится… Потом я услышал другие голоса. И начал мандражировать, думал, это копы. А потом он начал просить прощения. Прямо просить… Он говорил: простите, простите… А потом я услышал…

Лаки замолчал. Его сознание ускользало от Анны-Карин в темноту забвения, туда, где он может не думать о случившемся. Девушка чуть-чуть усилила действие магии:

— Не бойся. Все хорошо. Все уже позади. Расскажи, что ты услышал.

— Раздалось шипение. Как когда кладешь мясо на сковородку, — прошептал Лаки. — Лампы замигали. А Юнте закричал. От боли. Он кричал все громче и громче: «Не надо, не надо, не надо!» И я… я побежал ему на помощь… А потом испугался. Спрятался… Юнте умер… а я ему ничем не помог…

— Ты ничем не мог ему помочь, — сказала Анна-Карин, положив руку Лукасу на плечо. — Что ты можешь сказать про голоса? Сколько их было? Ты кого-нибудь узнал?

— Не знаю. Нет.

— Скажи ему, пусть позвонит 112, — попросила Линнея.

— Нет, — сказал Лаки.

— У тебя есть мобильный? — ласково спросила Анна-Карин.

Лаки кивнул.

— Как только мы отсюда уйдем, ты позвонишь в полицию, хорошо?

— Но у Юнте травка… Он бы никогда… Я не могу звонить копам…

Анна-Карин еще чуть-чуть увеличила силу воздействия:

— Ты позвонишь в полицию и забудешь, что мы здесь были, хорошо?

— Хорошо, — сказал Лаки и достал из кармана мобильный.

— Я не могу оставаться здесь, — вдруг сказала Линнея и выбежала из комнаты.

Анна-Карин бросила последний взгляд на Лаки, который в эту минуту подносил к уху мобильный, и выбежала следом за Линнеей.

Она нашла Линнею в кустах, ее тошнило.

— Ты как? — спросила Анна-Карин.

Линнея сплюнула и вытерла рукавом рот.

— Мы должны предупредить Ванессу, — сказала она.

Юнте умер. Юнте умер. Юнте умер.

Ванесса повторяет это снова и снова, но все равно не может осознать происшедшего. Мозг отказывается понимать.

Возможно, сейчас Хелена и Кристер едут к Вилле. А может, они уже у него.

Дорога в Риддархюттан петляет через темный еловый лес. Фары выхватывают неровности асфальта перед капотом машины. Рефлекторы на обочине белеют на черном фоне деревьев.

Юнте умер. Юнте умер. Юнте умер.

Ванесса поворачивается к Иде, которая, вжавшись спиной в спинку кресла, крепко держит обеими руками руль, как образцовый ученик школы вождения.

— Можешь немножко побыстрее?

— Мы вряд ли поможем твоему бывшему парню, если разобьемся, — говорит Ида.

Ванесса снова берет мобильный и пытается дозвониться до Вилле. Ей отвечает автоответчик.

— Почему мы не подумали об этом в субботу? Мы бы предупредили их.

— Мы почти доехали, — говорит Ида. — Вот.

Ванесса смотрит туда, куда указывает Ида, и видит на обочине указатель: белыми буквами на синем фоне написано: «Риддархюттан».

— Ида, пожалуйста, — просит Ванесса.

Ида не отвечает, но жмет педаль газа.

Они находят узкую гравийную дорогу, ведущую к дому Элин, и сворачивают на нее. Нижние ветки деревьев задевают стекла. Что-то жесткое царапает днище машины.

— Господи, как тут можно жить? — восклицает Ида.

Они едут дальше, и Ванесса пытается читать номера домов, полускрытых за деревьями. Впечатление такое, будто лес готовится проглотить дома.

Вот и дом номер шестнадцать.