— У нас дома так закручивают, — сказал я Андрею. — Только у нас сливы немного кислее получаются. Эти совсем сладкие.

— Ага! — прочавкал мне в ответ Найданов. — Здорово! Просто здорово! Какие, оказывается, есть на свете вкусные вещи.

Я перестал разглагольствовать, а продолжил уписывать сливы за обе щеки.

Во-вторых, на следующий день, привезли сухпайки нового образца. Какие-то экспериментальные. Не знаю, сколько такого добра осело у папоротников, но нам досталось по сухпайку на каждого бойца.

Я открыл свой, и обомлел. Кофе, изюм! Какой-то брикет — со вкусом жареной картошки с луком. Сухое топливо для подогрева воды, спички! Баночка мясного паштета. И еще что-то — в красивых коробочках.

Блин! Да таким сухпайком я согласен был питаться каждый день вместо так называемого горячего с нашей полевой кухни!

Судя по обалделым лицам бойцов, они переживали примерно ту же бурю эмоций. Весь день по порядку я любовался и постепенно поедал этот замечательный сухпай.

— Вот как важно вовремя появиться в нужном месте, — сказал мне Андрей. — Нам все это случайно досталось. Повезло. Вчера Дьяков просил у начальства баню и новую форму для бойцов. Ничего не обещали. Но он так наезжал, что подкинули продовольствия с каких-то складов. И на том спасибо!

— Да я и не сомневался, что это не для простых смертных. Это, наверное, для начальства в Ханкале. Нас же вообще на Агишбатой отправили почти без еды. Типа, сами прокормитесь. Автоматы же у вас есть?

Найданов засмеялся.

— Да, — согласился он. — Вот отправят нас отсюда дальше, и все изобилие кончится. Опять будем пшенку сухую жрать.

— Если, конечно, снова какой город не раскулачим, — заметил я.

Андрей кивнул.

В обед я встретил Нелюдина.

— О, Серега! — обрадовался я. — А что я тебя раньше не видел? Вы где стоите?

Он махнул рукой, указав направление. Действительно, туда я почему-то еще не ходил.

— Приходи, — сказал мне Серега. — У Куценко в палатке телевизор есть.

— Ого! А показывает чего?

— В основном, местная хрень. Ну, а так передачки развлекательные проскакивают. Новости можно посмотреть, если хочешь.

— Конечно, хочу. Я телик уже полгода не видел.

— Ну, так чего ждать? Пошли!

Я отправился за Нелюдиным. Вот здорово! Серега и Куценко — это те люди, к которым я мог зайти запросто. Это же не Франчковский. С Нелюдиным мы вообще же в одном институте учились, а с Куценко меня связывал Молчанов. Конечно, капитан не был мне другом, естественно, но отношения у нас с ним были, конечно, куда лучше, чем с Франчковским.

Артиллеристы разбили палатки. Видимо, сразу знали, в отличие от нас, что мы тут надолго. В одну из палаток я и зашел вслед за Серегой. Телевизор стоял в углу, но не работал. На стульях сидели два бойца.

— Что случилось? — спросил Нелюдин, указывая на телевизор.

— Да аккумулятор сел, — ответили бойцы. — Вот Чича завел «Урал», чтобы его подзарядить.

— А, понятно, — протянул Серега. Потом повернулся ко мне:

— Ну, это надолго. Наверное, вечером приходи смотреть.

— Ну, ладно. Сколько не смотрел, и еще подожду. Попить есть чего?

Нелюдин показал мне на бак возле двери. На нем стояла кружка. Я взял ее, снял с бака крышку, набрал воды и напился. Потом отдышался, набрал еще и напился про запас.

Все-таки здорово все было устроено у артиллеристов. И быт организован, и служба. Конечно, тут командиры не чета нам — недавнему выпускнику училища и «старому» пиджаку. Тот же Куценко, тот же Донецков — непререкаемые авторитеты. Что скажут, то солдаты и делают. И Поленый, и Нелюдин — тоже подобрались как-то им под стать.

Серега вроде с виду такой добродушный увалень, но солдаты его бояться. Есть в нем какая-то жилка такая, хозяйская. Деревенская. Он же и сам с хутора. Но вот не батрацкая жилка — на других ишачить, а именно хозяйская — кулацкая такая.

Хотя, что мне им всем завидовать? Хотел бы я перейти к артиллеристам, например? Нет, точно не хотел бы. Потому что и Куценко, и Донецков тут же нашли, куда меня припахать. И пришлось бы слушаться.

А так — я почти что сам себе голова. Да, приходится и с личным составом считаться, и дипломатом быть… А все-таки лучше так — самостоятельно. Не хочу под чьим-то началом ходить. Найданов, конечно, командир… Но, все-таки, это не Куценко. Он же мне не приказывает, а скорее, советуется. А такая вторая роль меня вполне устраивает.

На следующий день я с Солохой, у которого трофейная машина была слабо загружена, ездил за боеприпасами на местный склад. Располагался он прямо в чистом поле. Большой участок земли был огорожен земляными валами, а по всем четырем углам и у входа стояли часовые. Рядом со складом стоял маленькая хижина, в которой обитали капитан и старший прапорщик. Я вручил им накладную, подписанную начальников артиллерии Гришиным, и папоротник вместе со мной отправился на склад.

И хотя на складе, естественно, были собственные бойцы — грузчики, укладывали в машину ящики с минами Рамир, Данилов, Андроид и Титов.

Нагрузившись по самые борта, мы вернулись обратно, а дальше уже ящики с боеприпасами растаскивали по своим «шишигам» каждый расчет отдельно.

Плохо было другое. Как оказалось, пока я занимался общественно-полезной деятельностью, командному составу подбросили новое камуфляжное хэбэ. И Найданов уже успел переодеться. И пускай ему пришлось сильно подвернуть и рукава, и штанины, и, вообще, форма явно была на два размера больше, чем нужно… Она была новой! Она была! У меня же не было и такой.

Я помчался к пункту выдачи… Увы! Я, конечно же, опоздал. Опоздал безнадежно, и как утешительный приз, мне досталась только фуражка. Ну что ж! Хотя бы это… А то и на голову одеть было совсем нечего.

Возвращаясь обратно, унылый и угрюмый, я наткнулся на сержанта Узунова.

— Ого! И ты здесь! — воскликнул я. — Какими судьбами?

— Выгребли из караула, — ответил мне бывший артиллерист, и командир орудия в моей бывшей батарее.

— А кто же сейчас в карауле? — спросил я его.

— Молодые ходят. Всех «стариков» собрали, и отправили сюда.

— Ну а кого же еще отправлять? Вас, обстрелянных орлов, и надо на передовую. Ты, давно, кстати, из Темир-Хан-Шуры?

— Да уже две недели.

— Ничего себе! Почему же я тебя раньше не видел? Ты у кого?

— У Франчковского.

— Да, «повезло» тебе, — посочувствовал я сержанту.

— Да нет, нормально все. Нормальный ротный. Бывают и похуже.

Я задумался. Что бы еще спросить у человека? А, ну да! Как же.