— Боюсь ты зашел слишком далеко, а результаты не самые лучшие. Замок цел, и теперь Риесса наверняка разместит там свой гарнизон, тогда как я предпочел бы видеть западные твердыни не в одних руках. Лучше бы там распоряжался новый маршал, а не тиран. Что же до уцелевших стражей, то добравшись до Отшельничьего, они объединятся хоть с древними дьяволами, лишь бы нанести тебе ответный удар.

— Если раньше не перемрут с голоду. Креслину и своих-то кормить нечем, к тому же у него ни кораблей, ни инструментов, ни денег, ни оружия. Конечно, ему под силу устроить еще несколько бурь, но много ли будет от того проку?

— Не знаю. Но Дженред тоже считал, что им все предусмотрено, — Гайретис качает головой. — Создается впечатление, будто амулет Высшего Мага подталкивает к необдуманным поступкам.

— Что ты сказал?

— Так, ничего, — Белый маг с молодым лицом невесело улыбается. — Ничего.

Копыта Волы постукивают по только что вымощенной дороге к цитадели, ставшей еще одним достижением хаморианских каменщиков, продолжающих работать, несмотря на задержку жалования. Неужто жизнь в Хаморе так плоха?

С высоты седла регент озирает тянущиеся вдоль дороги недостроенные каменные здания. Все еще густой и влажный туман не мешает каменотесам придавать заготовкам нужную форму, тогда как подручные замешивают грубый раствор, составленный Клеррисом из толченых раковин, песка и еще невесть чего. Второй ряд домиков предназначен для семейных солдат и стражей, хотя если у некоторых стражей имеются консорты, то с женами для подчиненных Хайела дело пока обстоит туго. Пока. В любом случае, эти дома помогут несколько разгрузить цитадель.

Соседний с Клеррисовым дом, недавняя развалюха, уже покрыт черепицей и сверкает застекленными окнами. Поселившиеся там двое каменщиков заявили о намерении найти себе жен и остаться на острове навсегда.

— У иных порой больше веры, чем у меня… — бормочет юноша себе под нос.

— Заходи, — слышит он, спешившись у двери, голос Клерриса. — Я один, Лидия внизу, в гостинице.

Креслин входит и закрывает за собой дверь.

— Каменщики-то, я смотрю, без дела не сидят, — замечает он, указывая на поблескивающую черепицу соседской крыши.

— Да, люди работящие. Присматривают место у пристани, чтобы построить склад.

— Что построить?

Клеррис ухмыляется:

— Люди верят в будущее. Йорд — тот, что с проседью, — заявляет, что как только ты победишь, от торговцев тут не будет отбоя и он сможет брать полновесным золотом за складские и торговые помещения.

— Кого и как я могу победить, когда мне нечем даже платить за припасы? Я один. Герцог умер, Ллиз оказалась в земле, не успело еще остыть тело маршала. А я до сих пор не сумел привести в порядок погоду.

— Ты уверен, что Корвейл мертв?

— А разве ты — нет?

Клеррис отмалчивается, делая глоток воды из высокого стакана.

— Засуха погубила почти все, что мы имели, а нынешняя сырость может лишить нас и остального, — Креслин качает головой. — Свет, я даже петь больше не могу. Но почему? Почему так получается с музыкой?

— Я разбираюсь в гармонии, природной гармонии, а не в музыке, — отзывается Клеррис, допивая воду и ставя стакан на стол.

— Так ведь дело, думаю, не в музыке. А во мне самом.

— Может, и так… Этому я бы не удивился, — говорит Черный маг, не глядя на собеседника. — Скажи, а ты собираешься предъявлять права на герцогский титул? Или, может быть, Мегера?

— На титул Корвейла? Я? Разумеется, нет, я ведь ему даже не родственник. А Мегера… Мы с ней об этом не говорили.

Маг пожимает плечами:

— Порой вы оба меня удивляете. У вас общее сознание, однако самые очевидные вопросы…

— Мы не обсуждали это как раз потому, что чувства на сей счет у нас одинаковые. Во всяком случае, мне так кажется.

— Ему «кажется»… Должен сказать, что пренебрегать очевидным весьма неразумно.

— Растолкуй, — просит, присаживаясь, Креслин. — Но имей в виду: я не хочу становиться самозваным герцогом герцогства, которое вот-вот поглотит Фэрхэвен.

— А между тем титул упрочил бы твое положение здесь.

Креслин хмыкает:

— Денег титул не добавит, припасов и войск — тоже, а в остальном мы и без того чувствуем себя уверенно.

— Тут ты, пожалуй, прав. Кто осмелился бы выступить против вас двоих?

— Ладно, хватит толковать о титулах, не имеющих никакого значения. Мне другое интереснее: когда я говорил о музыке и предположил, что дело во мне самом, ты сказал: «Я бы не удивился». Почему?

— Я бы сказал, что ты нарушаешь равновесие. Используешь магию гармонии чересчур активно, а сейчас наверняка придумываешь что-нибудь еще похуже.

— Хуже?

— Прислушайся к собственным словам. Ты сам сказал, что не можешь больше рассчитывать ни на Монтгрен, ни на Западный Оплот и не веришь в помощь Риессы. Так что же у тебя на уме?

— Ничего… пока.

— Креслин, пойми, что ты не в состоянии нарушать равновесие гармонии и хаоса вечно! За это так или иначе придется платить. И твои затруднения с музыкой наглядно показывают: что-то у тебя не так.

— Ладно, а как мне, по-твоему, действовать? Самым что ни есть гармоническим манером предоставить всем умирать с голоду?

— Я, кажется, с самого начала предупреждал, что не имею ответов на все вопросы. Ты изложил свою проблему, я сказал, в чем она, по моему разумению, заключается… Моя ли вина, если услышанное тебе не по нраву? — говорит Клеррис, глядя Креслину в глаза.

— Да, не по нраву. По твоим словам выходит, что я должен выбирать между гармонией и обречением людей на голодную смерть.

— Ничего подобного я не говорил. Сказал только, что твой подход к использованию магии гармонии может быть опасен. И то, что ты вдобавок убил множество людей клинком, не поможет исправить положение, — Клеррис пожимает плечами и добавляет: — Твои досада и раздражение мне понятны. Вот почему Черным некуда податься. По крайней мере, одна из причин. Дело в том, что мы не слишком хорошо умеем улаживать такого рода противоречия.

— Тьма! — восклицает Креслин, вскакивая на ноги. — Конечно! Именно такой совет мне и нужен! Теперь, когда я, между прочим, не без твоей помощи, зашел так далеко, ты заявляешь, что ничего не можешь поделать. Использовать магию гармонии опасно, клинок тоже. Ничего не делать — тоже не выход. И как мне из этого выбираться?

— Предпочтительно без крови и озлобления, — сухо отвечает маг. — В том числе и против меня.

— Прости.

— На самом деле ты не сожалеешь, а по-прежнему злишься на меня за то, что у меня нет никаких волшебных ответов. А их и в самом деле нет.