и приусадебный участок. Но времени на обработку своего участка у крестьян не оставалось, особенно в страдную пору посева и уборки урожая. При этом помещик имел право продавать крестьян с двором, с землей и без земли по цене 10 руб. за крепостную мужскую «душу». Самым распространенным типом сельских поселений оставались деревни. Особенно многочисленны они были в лесной полосе и вдоль рек. Сословный состав деревни был неоднороден: состоял из государственных крестьян, отставных служилых людей (разночинцы), бывших монастырских (экономических) крестьян, мещан, приписных крестьян и, собственно, крепостных крестьян. Семьи были большие, только представителей мужского пола в некоторых из них насчитывалось 7–8 чел. В ряде дворов селились и соседи, которые не имели своего двора, а помогавшие основному хозяину[197].

Крепостное право как печальный исторический феномен затронуло миллионы людей и оказало существенное препятствие в развитии производственных отношений. Однако у православных помещиков почти не имелось крепостных татар-мусульман, как, впрочем, не было и крепостных калмыков, казахов, алтайцев, киргизов, кроме редких случаев, когда этот помещик был выкрестом из мусульман, или же когда татары-крепостные переходили православному помещику по наследству от матери-татарки. Российское правительство всеми способами добивалось лояльности присоединенных иноверческих народов, особенно после присоединения Казанского и Астраханского ханства, а также земель финно-угоров Поволжья. При этом учитывались религиозные, социальные и культурные особенности этих этнических групп населения.

Фрагменты из документа «Ревизские сказки на крепостных крестьян Саратовской губернии. 1782 г.» (ГАСО, ф. 28, оп. 1. д. 51)

До оформления в Русском государстве поместной системы на рубеже XV–XVI вв. все землепашество лежало на плечах смердов и холопов. Смерды в свою очередь прежде имели своих холопов, будучи свободными крестьянами и имевшие свои наследуемые наделы земли, и судил их князь. Позже, с постепенным сосредоточением земельных владений в руках феодалов и монастырей, смерды потеряли независимость, а холопами продолжали называть рабов из местного населения. Служилые люди были обязаны за свою землю и свободу воинской службой, и они использовались в непрерывных войнах против Литвы, Казанского ханства, Речи Посполитой и др. Для обороны пограничных областей, куда относился и Узинский стан, от крымских и ногайских набегов десятки тысяч дворян и другой служилый слой населения призывались каждый год на службу, на «береговую». Вольный человек при этом становился крестьянином с той минуты, как «наставлял соху» на тяглом участке и переставал быть крестьянином, как только бросал земледелие и принимался за другое занятие. Позднее государственные крестьяне были оформлены указами Петра I из остатков незакрепощённого населения черносошных крестьян, однодворцев (служилых людей) и малочисленных нерусских народностей Поволжья и Приуралья, к каковым относились немцы, греки, болгары и др. В таких окраинных областях Московского государства как нынешние Пензенская, Саратовская, Тамбовская и другие проживало более 85 % однодворцев страны. Но крепостных крестьян в государстве оставалось примерно половина всего населения. Хотя формально права служилых людей мало отличались от прав дворян и получали право владеть крестьянами, но этих крестьян на их земельных дачах не было, зато вокруг было много свободной земли. Но беглые крестьяне центральных уездов России не хотели идти в кабалу к служилым людям. Таким образом, фактическое положение служилых людей стало близким с крестьянами. В последующем число служилых людей еще больше возросло за счет потомства, их дачи раздробились и в итоге стали по размерам равными крестьянским участкам.

К подлинной списке вместо выписанного списка подателей староста Умера Усманова оной деревни Уть-Уза мулла Ислям Асейнов руку приложил. Свидетельство судебного нижнего Земского суда[198].

После публикации указа от 18 июля 1593 г. татарским помещикам было запрещено владеть крестьянами, которые исповедовали православную веру. Вместо них, как известно, татарским мурзам предлагалось брать к себе в крестьянство литовцев, латышей, татар и мордву. По указу 1628 г. татарские феодалы лишились права владения и «новокрещенами». Но татарские помещики в течение всего XVIII в. имели в своем большинстве крепостных из татар, особенно после указа Петра I от 1713 г, по которому крепостные православные крестьяне отныне отписались в казну. Особенно много крепостных татар было у касимовских мурз – 3664 души. В Касимовском, Керенском, Темниковском и др. уездах в хозяйствах татарских феодалов были также мордовские, русские и немецко-литовского происхождения крепостные крестьяне. Таким образом, помещики богатели на рабском труде простого крепостного населения, которые не имели практически никаких прав. Их убивали, били, судили без следствия, заставляли много работать и при этом голодать. Многие крестьяне убегали в вольные края, например, на Юг или в Сибирь, ощутимо уменьшая тем самым число работников на барина. Власть, как и помещики в целом, были заинтересованы «привязать» простой народ к той или иной территории: ведь холоп, привязанный к клочку земли, не мог его покинуть.

Свободные крестьяне, покинувшие свои жилища, сообща расчищали новые места, заросшие лесом и кустами, и на этих полянках возникали новые поселки, а поля засевались. Но экономическое положение крестьянских хозяйств заметно ухудшилось во время царствования Петра I. По указам царя служилые татары потеряли все свои былые привилегии, были обложены непосильными налогами и поборами. К тому же их привлекали к всевозможным трудовым повинностям. После указа Петра от 31 января 1718 г. татары-мишари были массово согнаны на заготовку леса для корабельного строительства. Татары Узинского стана также были приписаны к Адмиралтейству, и по весне начинали сплавлять по Суре заготовленную зимой древесину. Это были государственные «приписные» крестьяне-лесорубы, называемые немецким термином «лашманы». В первое время лашманы находились без зарплаты, платили еще и подушный оклад. В 1724 г. они были положены в оброк, равный 70 коп. и еще сверх того 40 коп. с души вместо дворцовых и помещичьих доходов. В отношении управления и суда были подчинены Казанской адмиралтейской конторе. В 1731 г. почти все они стали относиться к ведениям губернаторов и воевод, и вынуждены были нести двойные тяготы. Льготы давались только к крестившимся инородцам, а вместо них на лашманные лесозаготовки забирали некрестившихся.

Земледельческая разруха принесла с собой почти полное обнищание и унижения на своей же земле и без того небогатого в массе хозяйства инородцев. К земельному беззаконию прибавились эти самые лесозаготовки и другие притеснения. Несмотря на то, что лесов в округе татарских селений было много, но они все были захвачены помещиками. Рубить лес было нельзя даже старый и трухлявый, несмотря на крайнюю нужду в дровах и строительных материалах, а весь годный и хороший лес предназначался для корабельных построек. Много строительного леса уходило на экспорт за границу, огромные площади, как и прежде, уничтожалось лесными пожарами. На выходцев из Пензенских, Симбирских и Нижегородских краев приходились