– И не говори! – обиженно надулся Руджеро. – До сих пор не понимаю, как это вышло. У тебя не было шансов. Ты просто заговорен на удачу!..

– Хозяин любит меня, – задумчиво протянул Паоло.

– Зачем же тогда он даровал мне способность обращать? Почему явился на мой вызов? Почему не убил меня на месте?

– Говорю же: у него отличное чувство юмора. К тому же ему нравится играть, полагаю. Итак, ты узнал о ритуале, который может меня спасти. Что самое грустное, узнал от меня же.

– Кстати, зачем сказал? Ведь ты же понимал, что кто-то из ближнего круга играет против тебя.

– У меня не было выхода. – Паоло пожал плечами. – На карте стояла жизнь. Я посчитал, что все стриксы против одного предателя – неплохая раскладка. И не ошибся, как видишь…

– Это мы еще посмотрим. – Руджеро перевел пистолет на графа.

Луиджи сделал плавное, едва заметное движение. Паоло, поймав его взглядом, так же едва заметно покачал головой. Здоровяк досадливо крякнул и опустил нож.

– Ты не выстрелишь, Руджеро. Меня сейчас почти невозможно убить. Пули, даже серебряной, слишком мало для того, кто только что получил благословение Хозяина и прошел ритуал оживления. Опусти пистолет. Если выстрелишь, я останусь жив, а мои подданные с удовольствием растерзают тебя.

– Они не смогут! Я – Высший!

– Откуда ты знаешь? – рассудительно заметил Паоло. – Ведь у тебя не хватает сил для правильного обращения. Вдруг не хватит и против четырех лучших детей гиены?

Луиджи в подтверждение этих слов глухо зарычал.

Китаец замер в трансе медитации, неотрывно глядя на наручники.

– Продолжим, – произнес граф. – Я подозревал двоих – тебя и Джьякопо. Но я был слишком слаб, чтобы вступить в открытое противостояние: боялся, что один из вас меня добьет.

– Почему же именно мне поручил изображать отца Диониссио, когда охотник его ранил?

– Тебе больше всех подходила эта роль. И как показало время, я не просчитался. Так ты хотя бы не мог попытаться сам убрать девочку. Вообще, я думаю, ты решил не рисковать, правильно? Если бы у киан-ши ничего не вышло, ты снова затаился бы до следующего удобного случая.

– Бессмертные умеют ждать, – согласился Руджеро.

Киан-ши, все еще пребывая в прострации, принялся осторожно вращать кистями рук. Он все убыстрял и убыстрял темп, пока кисти не стали казаться двумя расплывчатыми желтоватыми пятнами. Азиат зажмурился, напрягся и резко дернул руками. Открыв глаза, с надеждой посмотрел на запястья. Бесполезно: кандалы остались на месте.

– Твою мать, – пробормотал он на чистом русском и, подумав, добавил еще непечатное. Внимание всех стриксов было занято беседой Руджеро и Паоло, так что на выходку китайца никто не обратил внимания.

– Мой господин, – пробасил Луиджи. – Вы уж простите, что вмешиваюсь. Но уходить надо бы. Разделайтесь уж с ним скорее. Только пусть он объяснит, зачем ему все это надо было-то? Вот что мне непонятно…

– У тебя психология раба, – презрительно скривился профессор. – Тебе никогда не понять. Я хотел власти!

– Да и шел бы ты… к власти-то! Дар получил, чего против господина умышлять стал?

– Глупец! Разве он простил бы мне? Разве позволил бы основать свой клан?

– Не только это, мой добрый Луиджи, – улыбнулся граф. – Не только и не столько это. Деньги. Ему нужна была собственность клана. Надо сказать, он неплохо рассчитал: скорее всего, с моей смертью погибли бы и все подданные – и вы, и те, кто живет в других странах. А у него оставались доверенности на право управления почти всеми активами.

Охранник почесал блестящий затылок:

– Сложно для меня. Ну да ладно. Но зачем тебе такая уймища денег, а, Руджеро? Ты ж и так сказочно богат. Наш господин никогда не мешал подданным зарабатывать деньги.

– Сказочно, но недостаточно для того, чтобы добиться господства над миром.

Лукреция громко расхохоталась:

– Господство над миром?! Да ты насмотрелся фильмов про супергероев!

– Или начитался фэнтези! – подхватил Евгений. – Темный властелин по имени Крысоморда!

– Ты сумел меня поразить, – торжественно произнес Паоло. – Не думал, что ты так глуп. Господство вампиров над людьми – выдумки детей койота[21]. Этого не будет никогда. Ты же занимаешься политикой. Неужели не понимаешь таких элементарных вещей?

Горестно вздохнув, киан-ши обвел глазами комнату. Убедившись, что о нем все позабыли, легко изогнулся и принялся грызть собственную щиколотку.

Последнее замечание почему-то больше всего разозлило Руджеро.

– Сдохни! – выкрикнул он, нажимая на спусковой крючок.

Прогремел выстрел. Паоло легко перегнулся назад, пропуская пулю над собой.

– Это «Матрица»! – восхищенно пробасил Луиджи, уважавший не только Шварценеггера, но и весь голливудский кинематограф.

Руджеро только ощерился и снова выстрелил. Паоло опять выполнил тот же трюк. Еще выстрел – бесполезно.

– Я быстрее тебя, – улыбнулся граф.

Резко развернувшись, профессор всадил пулю в грудь Евгения. Молодой стрикс упал замертво.

– Но не твои подданные! – победно воскликнул Руджеро.

Луиджи взревел, злобно зарычала Лукреция. По-волчьи взвыл Антон.

Китаец, содрогаясь от боли, продолжал перегрызать щиколотку. Белоснежные, крепкие как сталь зубы с легкостью дробили кость.

Паоло прыгнул вперед, выбил пистолет из руки Руджеро. Он выяснил все, что хотел, – в разговорах больше не было смысла. Чернокнижник вырвался из рук графа, отскочил, угрожающе скалясь. Они закружили по комнате, настороженно следя за движениями друг друга.

– Один на один, – крикнул Паоло, чувствуя, как горло сводит судорога злобы.

Стриксы, поняв, что не нужно мешать драке двух Высших, отошли как можно дальше и остановились в проеме арки, которая вела в другую комнату.

Лицо графа исказилось, превращаясь в гиенью морду, на руках выросли когти. Он совершил стремительный скачок через всю комнату и перегородил Руджеро дорогу. Руджеро, которому уже некуда было отступать, прижался к стене, наблюдая за преображением противника и преображаясь сам. Его лицо вытягивалось, приобретая все больше сходства с крысиной мордой. Маленькие глазки смотрели трусливо и злобно.

– Крыса, загнанная в угол! Дерись! – пролаял Паоло.

Ответом было яростное верещание:

– Я вырву твое сердце!

Это действительно был единственный способ убить Высшего, подпитавшегося от ритуала бессмертия. Руджеро прыгнул, нацелив когтистые лапы в грудь графа. Крыса, загнанная в угол, становится опасной. Сцепившись, два диких зверя воющим клубком покатились по комнате. Луиджи с досадой шлепнул себя по лбу, отозвавшемуся печальным звоном, и куда-то выбежал.