— Мефрау, мальчик! Светловолосый мальчик!

Со слабой улыбкой на лице измученная мать наблюдала, как старая экономка купала ее сына, касаясь его беспомощного тельца подрагивающими от любви и нежности руками.

Последней мыслью Сирены перед тем как поддаться власти навалившегося на нее сна было то, что у Калеба теперь есть брат.

Цезарь вытер салфеткой рот и, откинувшись на спинку плетеного кресла, обвел самодовольным взглядом свою роскошно обставленную столовую. Это была просторная комната с высокими панелями из бамбука и лепным потолком. Пол был устлан кирпично-красным ковром с персидскими узорами. Стены были увешаны картинами в золоченых рамах, на которых были изображены всевозможные лакомства и яства, какие только можно пожелать для пиров. Высокие окна, пропускавшие внутрь столовой мягкий абрикосовый свет, были украшены причудливо разрисованными китайскими драпировками тончайшей работы. На полках шкафов красовались голубые вазы из китайского фарфора, а посредине столовой стоял большой стол из красного дерева, за которым и восседал в данный момент сеньор Альварес. Это все принадлежало ему одному. Но если Сирена пожелает, то все, чем владеет он, будет принадлежать им обоим. Взгляд испанца упал на тарелку, которая стояла перед ним, играя огненными бликами под прикосновениями солнечных лучей, — и легкая самодовольная усмешка затеплилась в уголках его губ. Золотые тарелки! Много лет он мечтал о том, что у него будет когда-нибудь посуда из чистого золота. Недолго осталось ждать того дня, когда эта столовая наполнится купцами из разных стран, которые, разделяя с ним трапезу, будут восхищаться его богатством, а после станут рассказывать легенды о «королевстве» сеньора Альвареса, владеющего огромными плантациями мускатного ореха. И придет час, когда его, дона Цезаря Альвареса, провозгласят главой, вождем, правителем — кем еще? — всего Африканского побережья. А его величественная, статная супруга, прекрасная Сирена, восседающая рядом с ним, будет главным украшением его «королевства». Никто не сможет противостоять власти и авторитету человека, сумевшего покорить, подчинить, сделать своей такую женщину! Он станет верховным правителем! Не за горами тот час, когда повсюду будут прославлять имя дона Цезаря Альвареса, когда одно лишь упоминание этого имени повергнет любого и каждого в благоговейный трепет. Совсем недолго осталось ждать того часа. Ведь некоторым мускатным деревцам уже по четыре года. Еще несколько лет — и он станет всемогущим, он сможет уверенно контролировать всю мировую торговлю мускатом.

Размечтавшись и вжившись в тот образ, который так живо воссоздало его услужливое воображение, Цезарь неторопливо сложил салфетку аккуратным треугольником, торжественно осушил бокал вина и, поставив его на середину золотого блюда, поднялся, гордо приосанившись.

Он больше не мог тянуть время. Пора было увидеть прибавление семейства. Вот уже несколько дней, как наследник родился, а Цезарь еще не видел его. Терпеливо ожидая, пока Сирена окрепнет, он не позволял себе расспрашивать, как выглядит ребенок. Зачем? Он и так был уверен, что ребенок от него, что у малыша темные волосы и смуглая кожа. Однако перед самим собой он мог признаться, что безразличие его было напускным: на самом деле Альварес задыхался от нетерпения увидеть малыша. Он должен был окончательно утвердиться в своих предположениях, а значит, в своем отцовстве.

Цезарь с важным видом придвинул к столу плетеное кресло с высокой спинкой, поправил белоснежную кружевную скатерть и какое-то время еще помедлил, остановив взгляд на пышном букете цветов, украшавшем длинный стол. Наконец он решительно направился к выходу неторопливой походкой уверенного в себе человека.

Дверь в комнату Сирены была слегка приоткрыта.

Цезарь остановился, прислушиваясь, прежде чем постучать. И в этот момент проходившая по комнате фрау Хольц заметила в дверях его силуэт и быстро направилась в его сторону.

— Что вам угодно, сеньор?

— Я желаю взглянуть на своего наследника. Будьте так добры, разрешите мне войти.

— Мефрау сейчас отдыхает, сеньор.

— Я желаю увидеть не сеньору, а ребенка. И в будущем попрошу вас называть ее сеньорой, а не мефрау, ибо это несуразное голландское слово оскорбляет мой слух.

Фрау Хольц неопределенно пожала плечами и открыла дверь пошире, предоставляя ему возможность войти в комнату.

— Ребенок лежит возле окна, — холодно произнесла она.

Цезарь секунду поколебался и неспешно направился к колыбели. Заглянув в нее, он увидел небольшой, завернутый в ткань комочек. И только испанец наклонился, чтобы получше рассмотреть этот сверток, как фрау Хольц стремглав подскочила к колыбели, выхватила оттуда запеленутого младенца и, откинув угол материи в кружевах, с тонкой улыбочкой показала Цезарю розовую мордашку с золотистым пушком на головке. Глаза экономки искрились веселым лукавством, когда она взглянула на побагровевшее и перекосившееся от гнева лицо Альвареса. Казалось, испанец готов был немедленно задушить беспомощное маленькое создание, безмятежно посапывающее на руках экономки.

Цезарь чувствовал себя так прегадко, как будто вместо сладкого поцелуя получил увесистую оплеуху. Он ощущал себя таким обманутым, таким оплеванным!

Но, ничего не сказав и стараясь ничем не выдать ярость, клокотавшую в груди, он сдержанно кивнул экономке, позволяя опустить малютку назад в колыбель.

— Чудесный ребенок, не правда ли, сеньор? Крепенький, здоровенький, а какой красавчик! С каждым днем он становится все милее, все очаровательнее, доставляя матери безмерное счастье. Жаль, что отец не может разделить с ней эту радость! — хитро усмехаясь, проворковала фрау Хольц.

Потемнев от злости, Цезарь молча кивнул в ответ на веселое щебетание старой женщины и поспешно покинул комнату.

Уже выйдя в темный коридор, он обнаружил, что изо всех сил сжимает в ладони сломанную сигару. Бросив ее на пол, Альварес медленно и с наслаждением наступил на нее каблуком и давил, представляя, что под ногой у него младенческая головка, покрытая золотистым пушком, давил до тех пор, пока табак не превратился в пыль. И эта воображаемая расправа с ненавистным голландским отродьем принесла испанцу некоторое удовлетворение.

Да, он не ожидал такого удара! Выходит, его информация, полученная от слуг из дома ван дер Рисов, была неверна. Значит, их брак был не таким уж формальным. Доказательство тому налицо.

Однако еще не все потеряно. Всякая ситуация, даже самая неблагоприятная, может нести в себе свою выгоду. Если сообщить Ригану, что у него, у Альвареса, в плену не только его жена, но и сын, то этот дикарь явится сюда как миленький. И вот тогда-то дон Цезарь Альварес сможет отомстить разом за все ненавистному ван дер Рису. Да, нужно разделаться с этим голландцем окончательно. Пришла пора воздать ему за все. Из-за этого скота, дикаря, варвара у него, у Цезаря, все в жизни наперекосяк. Все его неудачи только из-за Ригана. Если он хочет покончить со всеми своими неприятностями, то должен покончить с Риганом. Пока будет жив этот человек, не видать дону Цезарю Альваресу счастья ни в чем. Нужно наконец стать победителем! Слишком долго он был на вторых ролях после ван дер Риса! Но больше он не намерен быть вторым, нужно покончить с этим навсегда!