В резиденции ЦРУ американского посольства в Буэнос-Айресе естественно не было данных об использовании их агентом Руди тайников.

Это косвенно как бы доказывало непричастность Руди к разведывательной деятельности в пользу другого государства.

Согласно плану операции, разработанному Полом Фридманом, чтобы вывести из равновесия возможного агента Москвы, являвшегося одновременно их агентом «Руди», заставить его нервничать, действовать опрометчиво и ошибаться, в начале лета 1999 года была подстроена автокатастрофа, приведшая к гибели его личного водителя Пако Эчеверия вместе с новым связником из Центра.

Тогда, в стоявший на пустующей дальней автостоянке у парапета набережной на портовом проспекте имени инженера Хосе Куартино автомобиль связника, в котором в этот момент находился Пако, на полной скорости врезался, следовавший с проспекта Томаса Эдисона трейлер, водитель которого якобы не справился с управлением. Трейлер смял легковушку и сбросил её с высоты на берег залива Ла-Плата. Оба пассажира погибли на месте. Сотрудники федеральной полиции Буэнос-Айреса обнаружили у одного из погибших документы на имя Пако Эчеверия.

А тем временем, в поисках пропавшего Пако, заждавшийся его Рауль поздно вечером позвонил в полицию и узнал о трагедии. Он срочно выехал на опознание, где убедился в гибели обоих своих верных соратников.

– «А второго господина вы знаете?» – спросил офицер полиции.

– «Нет! Вижу впервые» – поморщился Рауль от увиденного, мысленно соболезнуя родителям своего погибшего российского товарища.

Он записал адрес морга и выехал домой, где ему предстояло сообщить о гибели Пако его матери Лурдес и его жене Кончите, в то время возившимся с своим четырёхлетним Франсиско.

По настоянию Рауля, тело приятеля Пако, которое никто так в установленные сроки и не востребовал, было кремировано, а урна с прахом, с разрешения полиции и муниципальных органов, была передана Раулю Хоакину Мендесу на временное хранение.

И их гибель хоть и косвенно, но тоже лежала на совести Запорожского.

А тем временем судьба Гектора решалась и непосредственно в США.

Замужество Марты, рождение детей, прочное экономическое положение семьи, распад СССР и поворот России к капитализму, и, пожалуй, главное, многолетнее отсутствие сообщений из Центра – постепенно привели её к естественной переоценки ценностей. И она пришла к выводу о бесполезности своей работы в качестве какого-либо агента СВР в США.

Потому она решила… просто сдаться властям. Нет! Не предать, а именно сдаться! Ведь ей, по сути дела, некого было предавать… за исключением, может быть, Рауля. Ведь она фактически не вела никакой шпионской или иной подрывной деятельности против США и её граждан. И ей могли сделать снисхождение. Она долго думала об этом. И с каждым днём её выводы и решения только укреплялись.

А после неожиданной гибели мужа этот вопрос решился сам собой и окончательно. Ей теперь не за кем было шпионить, и не на кого было влиять.

Да и заботы о детях теперь полностью легли на её плечи. А ведь надо было думать об их будущем и их желанных успехах в жизни.

И Марта решилась – пошла в ФБР с чистосердечным признанием и раскаянием.

«Нефертити» не знала о предательстве Запорожского, как и не знала, что давно, как кубинская беженка, находится под колпаком у ФБР, на всякий случай следившего за нею с целью напасть на след её связников и других агентов Москвы.

Поэтому её приход к ним сотрудники ФБР встретили с радостью и даже с некоторым облегчением.

Во время допросов её спросили и о Рауле, как о её компаньоне по побегу с Кубы. Но ничего нового она дознавателям из ФБР не сообщила.

Во время очередного допроса её прямо спросили, что она знает об агентах СВР, в том числе о «Гекторе». Из чего она сделала вывод, что это имя у ЦРУ пока не идентифицировано с Раулем, и несколько успокоилась.

Получив подписку о добровольном сотрудничестве, и подержав сначала под домашним арестом, ФБР затем оставило Марту Стивенсон в относительном покое, теперь сняв с неё оперативное наблюдение.

Но после предательства ещё и гражданского лица Игоря Воронцова всё встало на свои места, и допросы Марты Стивенсон возобновились.

И когда ей сказали, что её знакомый Рауль тоже оказался российским разведчиком, и она должна дать новые разъяснения, Марта оправдывалась тем, что она об этом не знала, а была уверена, что он кубинец. И теперь же она может лишь предположить, что тот возможно был приставлен к ней «в тёмную» для охраны и обеспечения проведения операции по её внедрению.

ФБР опять оставило её в покое, Но на душе у Марты стало тревожно. И не столько за бывшего коллегу и любовника Рауля, сколько за себя и своих детей. Но опасаться ей теперь было нечего. Рауль толком о ней ничего и не знал, за исключением того, что она уже сама рассказала в ФБР.

Зато Рауль прекрасно знал, что ему пока делать дальше – как ни в чём не бывало работать и работать, хотя бы на благо своей семьи.

В частности Рауль убедил и вынудил шеф-редакторов газет «Кларин» и «Ла Насьон» дать ему задание на написание статьи о частных спортклубах Буэнос-Айреса, в которых занимались физкультурой ради своего здоровья и удовольствия многие жители аргентинской столицы. Много таких клубов обслуживали и русскую диаспору Буэнос-Айреса.

Получив карт-бланш, Рауль начал обходить такие клубы, знакомиться с их владельцами, тренерами и занимающимися, беря у некоторых из них интервью. Задуманная статья вышла и понравилась читателям. Более того, её в русском переводе опубликовала и русскоязычная газета «Наша Страна», первым послевоенным издателем которой в Буэнос-Айресе был Иван Солоневич, после изгнания из страны умерший в Уругвае в 1953 году.

А за этой статьёй вышла вторая, потом третья. Рауль даже стал вести в газете специальную периодическую тематическую рубрику.

Постепенно некоторые знакомые Рауля из этих спортклубов, вплоть до их президентов, стали его хорошими знакомыми и даже приятелями, поставляя ему разнообразную информацию.

И вот, однажды вечером, зайдя с одним из своих знакомых в Клуб культуры и спорта «Восток», в котором Рауль периодически разминался, он неожиданно столкнулся опять со своим бывшим одноклассником Игорем Воронцовым, но теперь лицом к лицу. Рауль, конечно, поначалу опешил, но тут же взял себя в руки. Скрыться теперь от бывшего одноклассника не удалось бы. Да и в этом не было особого смысла, так как этим можно было навести на себя тень подозрений.

– «О-о! Слава! Привет! Какими судьбами?» – начал тот по-русски, чуть ли не схватив свою долгожданную находку за грудки, пытаясь обнять его и удержать.

Рауль молча отвёл руки Воронцова в стороны, вопросительно взглянув на нахала.

А тот стоял, удивлённо глядя в ставшие зелёными глаза бывшего своего школьного приятеля, пропуская того и его попутчика в вестибюль, где навстречу дорогому гостю уже шёл сам президент клуба Мигель Милевски.