Воронцов замялся, не решаясь выполнить просьбу одноклассника, поэтому вынужденно согласился с ним расстаться:

– «Да, понимаешь… сейчас это не совсем удобно, Лучше я тебе сам позвоню. Пока!».

И они опять расстались на обдумывание ситуации и на подготовку к следующей встрече.

На глазах бывшего одноклассника Рауль сел в свой автомобиль и уехал.

Воронцов позвонил почти через неделю. Всё это время он пытался как можно больше разузнать об известном в столице газетном репортёре Рауле Хоакине Мендесе. И кое-что ему узнать удалось, во всяком случае, что его школьный товарищ относительно богат. Так что при следующем разговоре он решился шантажировать Рауля.

– «Привет, Рауль! Я хочу вернуться к нашему разговору!» – сразу начал он по телефону на испанском языке.

– «Добрый вечер! Но это не телефонный разговор. Обсудим всё при встрече».

– «Но у меня нет времени ждать! Давай сейчас увидимся. Я нахожусь в центре».

– «Хорошо! Давай встретимся через тридцать-сорок минут у бара на ближайшем к клубу «Восток» углу».

– «Хорошо! Понял! Я жду! Но я могу и опоздать».

– «Я тебя буду ждать в своей машине!».

– «Договорились!».

Припарковав свою машину, Рауль сразу увидел идущего к нему от перекрёстка Воронцова.

– «Рауль! Я тут попал в затруднительное положение. Ты не мог бы мне помочь с деньгами? Дать взаймы… хотя бы!» – по-испански взял сразу он быка за рога, усевшись рядом с водителем.

– «Игорёк! Здесь другие традиции, у людей другой менталитет. Тебе будут улыбаться, обещать золотые горы, но, как только расстанутся с тобой, то тут же тебя забудут. Тем более свои обещания! Здесь деньги взаймы не дают, их зарабатывают! И я строго придерживаюсь этого принципа. Как говориться, в чужой монастырь со своим уставом не суются! Так что… извини!» – проложил он тонкую тропочку к возможной вербовке Воронцова в качестве своего осведомителя для ЦРУ.

– «Но мне деньги нужны просто позарез и не мало! А я знаю – они у тебя есть! Так что давай, друг, не жидись!».

– «Но я ж тебе по этому поводу уже ответил!?».

– Да! Ты мне говоришь, что деньги можно только заработать! Вот я и решил их заработать… на тебе! Ха-ха-ха!».

Рауль настороженно взглянул на нахала, теперь с ещё большим вниманием слушая его.

А тот, теперь уже уверенней, продолжил:

– «Я думаю, аргентинским властям или даже в американском посольстве будет интересно узнать о твоём русском происхождении?! Но я буду молчать, если ты мне дашь денег!».

Рауль на секунды задумался, чуть нервно постукивая пальцами по баранке, и ответил:

– «Ну, хорошо, ты меня убедил! Сколько тебе нужно и на какой срок?».

– «А мне надо много и безвозмездно!» – обнаглел шантажист.

– «Так ты хочешь, чтобы я от тебя как бы откупился? Но ведь я ни в чём не виноват! Ни перед аргентинскими властями, ни, тем более, перед американцами! Так что твои потуги напрасны, Игорёк!».

– «Я так не думаю! Если власти, или американцы, или даже твоя семья – жена и тесть – узнают, что ты русский, я думаю, что ты пострадаешь, и об этом сильно пожалеешь!? И денежки твои – тю-тю!».

Рауль бросил на шантажиста недружелюбный взгляд, который Воронцов перехватил, продолжая морально давить на свою жертву:

– «Не проще ли тебе дать мне меньшую сумму, чем ту, которую ты можешь потерять? А я буду молчать! Это же бизнес, Славик!» – высокомерно и панибратски похлопал он по плечу своего бывшего одноклассника и приятеля.

Рауль опять на секунду задумался, вдавливая своё тело в сиденье, как будто бы отчаянно газуя, и на радость Воронцова ответил:

– «Пожалуй, ты меня убедил! Я дам тебе безвозмездно, но сколько?».

– «Пока сам не знаю. Я готов их брать у тебя по частям. Для начала, хотя бы… сто тысяч долларов!».

– «Сто тысяч долларов?! Ты, что… ох…л, что ли?!» – с удовольствием завершил Руль фразу давно забытым русским матом.

От удивления Воронцов вытаращил глаза и пошёл на попятную:

– «Ну, хорошо! Не ерепенься! Я пошутил. Это всего! А для начала – десять тысяч!».

– «Тоже не хило! Ну, ладно! Но мне эту сумму надо несколько дней собирать!».

– «Ну, и ладно! Я подожду… три дня».

– «А как тебе позвонить?».

– «Я сам тебе позвоню!».

– «Нет, давай тогда через неделю, так вернее будет!».

– «Хорошо, договорились. Я тебе позвоню через неделю. Всё, пока» – протянул руку Воронцов для прощания.

Но Рауль только небрежно отмахнулся.

И Воронцов расценил это, как свою победу.

Рауль некоторое время ещё сидел неподвижно, раздумывая. Потом завёл машину и рванул с места, что-то решив про себя.

А утром один из сотрудников российского посольства обнаружил условный сигнал о выходе разведчика на аварийную связь через тайник № 2.

И уже к вечеру в Центре получили сообщение из Буэнос-Айреса от Гектора, в котором говорилось о неожиданном появлении Воронцова и шантаже с его стороны, а также с просьбой помочь в его нейтрализации.

Центр хотя и законсервировал своего сотрудника Гектора, всё же не веря в его преданность, но так глупо терять своего потенциального агента тоже не хотел. И началась работа по его защите.

– «Возьмите всю имеющуюся информацию по этому Воронцову у ФСБ и срочно мне на стол!» – распорядился сам директор СВР в связи с необычностью дела, которое могло привести и к международному скандалу.

– «Так этот Воронцов может сдать нашего Гектора, как аргентинцам, так и американцам, так и тем и другим одновременно?! Надо срочно принять меры по укреплению его легенды здесь, в Москве. Займитесь его классом и школой, в которой они с Воронцовым учились! Надо всё подчистить, как следует замести следы!» – дал Вячеслав Иванович задания своим подчинённым, вызванным по этому поводу на эту срочную и важную оперативку.

Контрразведка СВР, совместно с ФСК, после предательства Запорожского и шантажа Воронцова была вынуждена принять срочные меры по защите информации о школьных годах Вячеслава Платоновича Гаврилова-Кочета, как, безусловно подтверждающей его российское гражданство.

В его бывшую школу были направлены сотрудники контрразведки. После разговора с директором школы под расписку они временно изъяли ту школьную документацию, которая могла подтвердить учёбу в ней Гаврилова-Кочета, и с которой потом смогли бы ознакомиться «посетители». Тут же, с помощью того же директора и завуча, некоторые из изъятых документов были заменены на подложные документы без его фамилии.