А я консерватор. Мне нужно все проверить. Я последним попробовал марихуану, ЛСД и цветастую одежду. Я медлительнее Джона, мне не светит преуспеть на уроках.

Когда появляется новый „фендер“, Джон и Джордж бегут покупать. Джон — поскольку это новая гитара, Джордж — поскольку решил, что она ему нужна. Ну а я долго размышляю, проверяю, есть ли у меня деньги, потом выжидаю.

Консервативен я только среди нас четверых. Если сравнивать с чужими — тогда нет. Если сравнивать с моей семьей, я просто псих.

У каждого из нас есть ключевые роли, потому что мы — это мы. Но на поверхности мы все меняемся, потому что мы не конформисты. И поскольку мы не конформисты, поскольку мы постоянно хотим что-то делать по-новому, наша музыка неповторима.

Предыдущее поколение вкалывало как проклятое, чтобы достичь положения в обществе, купить одежду и свить гнездышко, — на этом их желания заканчивались. Нам повезло: к двадцати пяти годам мы можем свить себе любое гнездышко, какое пожелаем. Я могу прямо сейчас стать директором компании, откинуться на спинку кресла и просидеть так, пока мне не стукнет семьдесят, но тогда я не открою ничего нового. Все время пропахивая одну борозду, узнать о жизни можно немало, но станешь очень узколобым.

Мы никогда не приспосабливались. Нам говорили, что надо втискивать себя в рамки, но мы не верили. Нас призывали носить школьную форму. Если веришь в свои силы, всю жизнь носить школьную форму необязательно, хотя многие считают иначе.

Мы не учимся быть архитекторами, художниками или писателями. Мы учимся быть. Вот и всё».

Джордж живет в очень длинном и невысоком, ярко раскрашенном бунгало в Ишере. Дом стоит на частной территории Национального трастового фонда — очень похоже на район, где живут Джон и Ринго. С центральной дороги заезжаешь в ворота и оказываешься как будто в лесу громадного имения. Домов поначалу не видно. Они скрыты среди деревьев в роскоши и уединении. Вместо номеров у них названия, поэтому найти нужный дом невозможно. А сложнее всего найти дом Джорджа. Таблички с названием — «Кинфаунз» — нет ни на доме, ни в саду. Даже подъездная дорога замаскирована — на первый взгляд кажется, что она ведет к соседнему дому.

У бунгало два крыла, обнимающие прямоугольный задний двор. Там расположен бассейн с подогреваемой водой. Все наружные стены Джордж собственноручно разрисовал из пульверизатора яркими люминесцентными красками. Из сада дом смотрится как психоделический мираж.

В доме очень красивая кухня с сосновыми стенами, обставленная сосновой же мебелью и оборудованием как из «Хабитата». Она как будто сошла со страниц приложения к журналу об интерьерах. В главной гостиной — два громадных круглых окна, от пола до потолка.

У Джорджа не найдешь ни золотых дисков, ни других битловских сувениров. В этом доме как будто обитает современный молодой архитектор или дизайнер, одно время живший на Востоке. В центре гостиной — очень низкие столики. Вокруг на полу подушки — здесь сидят по-арабски. Стульев нигде не видно.

Возле одного стола — роскошный кальян. Джордж, в длинной белой индийской рубахе, сидел на полу, скрестив ноги, и менял струны на ситаре. В подставке на столе дымилась ароматическая палочка, наполнявшая комнату сладостью благовоний.

«Лично мне больше не нравится быть битлом. Все эти битловские штучки тривиальны и незначительны. Я сыт по горло этими „я“, „мы“, „нас“ и всякой чепухой, которой мы занимаемся. Я ищу решения куда более важных жизненных проблем… Видеть себя битлом — значит двигаться назад. Меня больше интересует будущее, но мне понадобится полгода, просто чтобы внятно объяснить тебе мои верования — индуистские теории, восточные философии, реинкарнацию, трансцендентальную медитацию. Когда начинаешь в этом разбираться, понимаешь, до чего бессмысленно все остальное. Наверное, для обычного верующего в Бога это чересчур радикально».

Зазвонил телефон. Джордж снял трубку. На том конце линии приглушенно захихикали. «Винный магазин в Ишере, — нетерпеливо огрызнулся Джордж. — Нет, извините». И повесил трубку.

На кухне сидели Патти и ее сестра Дженни — та как раз пришла, и они теперь вышивали. Обе в восточных одеждах из «Эппл-бутика». Обе погрузились в работу — очень тихие, серьезные, на губах полуулыбки. Из-за стены зазвучал ситар — Джордж приступил к занятиям. Мизансцена почти средневековая.

У Патти меньше помощниц по дому, чем у других битловских жен, хотя, когда у них с Джорджем появятся дети, ей наверняка понадобится помощь. По дому работает Маргарет. Обычно она ест вместе с ними, по-родственному.

Маргарет в основном занимается уборкой, а Патти готовит еду, вытирает посуду и помогает прибираться. «На самом деле дом не такой уж большой, как кажется. Полно хлама. Будь у нас больше слуг, они бы скорее мешали».

В местный супермаркет Патти тоже ходит сама. Только что купила плитку шоколада и пожаловалась, что на вкус как мыло. Отослала его обратно с жалобой. Правда, подписывать письмо своим именем не стала — Джордж научил ее избегать любой публичности. Патти поставила фамилию Маргарет. Надеялась в качестве компенсации получить несколько бесплатных шоколадок.

Из всех битловских семей Джордж и Патти ближе всех к равноправию. Оба очень современные — ну, как описывают современных супругов в журналах. Патти активнее других битловских жен разделяет интересы мужа. С самого начала она поддерживала интерес Джорджа к индийской культуре.

Однако она отчасти сохраняет независимость и свободу и периодически работает моделью.

Те, кто давно знаком с «Битлз», в один голос утверждают, что Джордж изменился больше всех. Заметили даже фанаты, наблюдающие за его развитием сравнительно недавно. Некогда он считался самым красивым битлом. А сейчас фанаты жалуются, что Джордж запустил усы и прическу и стал неопрятен.

Но это лишь снаружи. Внутренние перемены гораздо серьезнее. Джордж, самый младший битл, долгое время считался несмышленышем. Рядом с Джоном и Полом он многим казался мальчишкой. Джон и Пол были не по годам развиты — и физически, и сексуально, и творчески. Они начали писать песни задолго до того, как Джордж об этом хотя бы задумался.

У него был легкий комплекс неполноценности — впрочем, ничего серьезного. Син вспоминает, что Джордж вечно околачивался поблизости, когда ей хотелось побыть с Джоном наедине. Те же проблемы возникали у Астрид, когда она пыталась уединиться со Стю.

Джордж не особо успевал в школе и не проявлял способностей, какими обладал Пол. Он был простым подмастерьем, когда умный Пол учился в шестом классе, а Джон в Художественном колледже, и многие ошибочно считали Джорджа не столь способным.

Джулия, мать Джона, ужаснулась, когда Джон привел к ней знакомиться очередного друга с совершенно детской физиономией. Ей и Пол-то казался ребенком.

«Он был милый маленький мальчик, — вспоминает Астрид их гамбургские дни. — Просто малыш Джордж. Мы обсуждали ум, способности и таланты Джона, Стю и Пола, а про Джорджа как-то не говорили. Он взрослел не так быстро… Но он был отнюдь не глуп — никому это и в голову не приходило. Очень мило подшучивал над своим возрастом. Как-то на Рождество я им всем принесла подарки. Джон свой развернул первым — там маркиз де Сад, издание „Олимпии пресс“. Джордж берет свой и говорит: „Ну а тут, наверное, комиксы?“»