Завидев Юрия в компании лейтенанта, контрактор выпрямился в некое подобие строевой стойки.

– Где второй вахтенный? – строго спросил Амаранте, приблизившись. – Приказано нести службу в паре.

Похожее на кусок сырого теста лицо Слоу вытянулось, он простецким тоном протянул:

– Поссать пошел. Ща вернется. Позвать?

Он сделал было шаг в сторону, намереваясь уйти с поста в поисках своего коллеги.

– Стой здесь, – отмахнулся лейтенант. – Когда вернется, передай, что я доложу его командиру о самовольной отлучке вахтенного. Он из какой группы?

– Ракетчики.

Амаранте важно кивнул, открыл своим идентификатором дверь на «капитанскую» палубу и подбородком указал Гарину следовать дальше.

Юрий никогда раньше не бывал в этой части корабля. Когда-то он страстно хотел увидеть командную рубку и каюту капитана. Потом как-то стало не до любопытства.

Сейчас же им вновь овладели давно забытые чувства приобщения к чему-то значительному. Пусть он шел по узкому коридору устаревшего корвета, но перед глазами вставали палубы «Ковчега», он даже узнавал в обстановке схожие детали.

– Капитан на мостике? – с плохо скрываемой надеждой в голосе спросил Юрий.

– Нет, он в своей каюте, – огорчил Амаранте. – Сюда.

Они оказались перед приоткрытой дверью, из-за которой доносился четкий женский голос, произносящий ритмичный текст на незнакомом языке.

– Господин капитан, – лейтенант постучал костяшками пальца по пластиковому косяку. – Разрешите?

– Разрешаю, входите.

Обычно офицеры старались обживать собственные каюты, как любой хозяин обживает собственный дом. Да что там офицеры – обычные матросы украшали личные капсулы, стараясь придать им уют и индивидуальность.

Каюта капитана Кимуры была каютой флотского устава – выверенная и прагматичная. Ничего лишнего, никаких семейных голопроекций или сувениров, никаких картин или «небоимитаторов». Четкие линии, скупые цвета, минимализм и строгость.

Лишь одна вещь все же выделялась – раскрытый крыльями в стороны старый походный тубус-трансформер в углу. На внутренних полках располагались несколько настоящих бумажных книг с потертыми обложками, пузатый кофейный синтезатор с тремя маленькими чашечками и компактный мультимедийный олл-центр.

Как только Амаранте с Юрием вошли внутрь, женский голос смолк.

– Господин лейтенант, – произнес Кимура, стоя вполоборота у узкого иллюминатора. – Присаживайтесь где стоите. Господин Гарин? Вы хотели говорить со мной?

Капитан вблизи выглядел ниже, чем казался раньше. В остальном такой же, каким его привыкли видеть подчиненные – холодный и сдержанный, в безупречной форме и с надменно поднятой головой. Настоящий небожитель, снизошедший до общения с рядовым матросом.

Подобный образ многим на «Полыни» внушал страх. Многим, но не Юрию.

– Контрактор Гарин, – представился Юрий, делая шаг вперед. – Оператор мобильной группы.

– Отбывает наказание в связи с нарушением уставных взаимоотношений…, – заговорил со своего места Амаранте, но капитан коротким движением головы прервал его.

– Вы уже докладывали, господин лейтенант, спасибо.

Юрий смотрел на Кимуру и пытался понять что тот о нем знает. Замечал ли его среди других «блох»? Это важно, от этого зависел тон разговора. Мало просто сообщить информацию, необходимо заявить о себе как об активном участнике событий.

– Разрешите обратиться, господин капитан? – глядя прямо в черные глаза Кимуры громко сказал Гарин.

– Обращайтесь.

– Разрешите переговорить с вами лично.

Капитан не отвел взгляд, внимательно рассматривал подчиненного.

– Я не вижу причин в такой форме разговора, – холодно отрезал он.

– По ряду причин я не могу в полной мере доверять лейтенанту Амаранте, – не сдавался Юрий.

Командир «блох» за его спиной возмущенно засопел. Он никак не ожидал такого поворота.

Капитан нахмурился, в его голосе зазвучало раздражение.

– Я рекомендую впредь воздержаться от подобных высказываний в адрес своего непосредственного начальника, матрос. Оценка меры доверия офицеров не входит в вашу компетенцию.

– Все же я вынужден настаивать, господин капитан, – Гарин решил идти до конца. – Речь идет о безопасности корабля.

В каюте повисла пауза. Стало слышно как под палубой что-то продувают и волокут.

Капитан медлил и Юрий понимал почему – Кимура не мог не знать об инциденте с его предшественником, на которого напали контракторы-абордажники. Должно быть, оценивает степень угрозы Гарина? Что победит в итоге – страх за свою жизнь или забота о безопасности корвета?

Однако, Кимура не выглядел испуганным или даже растерянным. Возможно, он просто размышлял, стоило ли вообще уделять внимание рядовому оператору?

– Хорошо, – наконец произнес старший офицер. – Лейтенант, подождите за дверью.

– Но господин капитан! – попытался отговорить его Амаранте. – Гарин довольно агрессивен и опасен!

– Я знаю, – просто согласился Кимура. – Будьте добры держать эмоции при себе. И выполняйте приказ.

Лейтенанту ничего не оставалось делать, как подчиниться.

Когда дверь за ним закрылась, Кимура сделал жест, указывая на стул за столом.

– Присаживайтесь.

Юрий не возражал.

– Позвольте вопрос, прежде чем вы начнете, – капитан подошел к похожему на амбразуру окну и облокотился локтем об узкий подоконник. – История с «Ковчегом» правдивая?

Юрий не ожидал, что капитан затронет эту тему, поэтому не нашел ничего другого, как ответить короткое «Да».

Но продолжения не последовало. Капитан лишь удовлетворенно кивнул.

– Хорошо. Так что же вы желаете мне сообщить?

Гарин не думал с чего именно начать – весь рассказ он составил в голове заранее, пока сидел в карцере. Не вдаваясь в подробности поведал про Приму, про его бизнес. Рассказал про офицера связи и его сговор с Лу, про обещание «все изменить на корабле в скором времени». Не забыл упомянуть о том, что прошлого капитана скорее всего убрали по приказу Примы. Заверил, что все обещанные проблемы начнутся именно отсюда, с «Глизе-33».

Капитан слушал молча, лишь время от времени бросал взгляд в окно, на черно-серебристые купола технической станции. По офицеру было невозможно понять что именно он думает и как воспринимает услышанное, поэтому Юрий, как ему показалось, даже в какой-то момент слишком переборщил с нагнетанием атмосферы, желая получить хоть какую-то реакцию от Кимуры.

Но капитан никак не менялся в лице, лишь чуть повел бровью, когда услышал, что Прима покинул корвет еще утром – видимо, ему еще не докладывали об этом.